щеку, но теперь туда добавилась неглубокая царапина. Ни одной серьезной раны.
Я посмотрел на Дегана. Тот глядел на Железо, прикидывая, в какой тот форме. Не приходилось быть семи пядей во лбу, чтобы понять его недовольство.
Железо остановился за покойницким полукругом.
– Он сказал тебе, что случится, если у него выгорит? – спросил он у меня. – О последствиях такого использования твоей Клятвы?
– Какого использования?
– Бронза собирается использовать твою Клятву против Клятвы другого Дегана – моей. Это недопустимо.
– Раньше бывало, – откликнулся Деган.
– В древности, – возразил Железо. – И в другие времена. Так больше не поступают. Но ведь и это не самое скверное, Бронза?
Деган молчал, понурив голову и глядя на него исподлобья.
– Сей Бронза взял с тебя Клятву, – продолжил Железо, – зная о моем участии на стороне противника. Приняв ее, он вступил со мной в конфликт. – Теперь Железо открыто испепелял его взглядом. – Он не просто влип, а сам создал проблему. Этого Орден уже не потерпит.
– И что это значит? – спросил я.
– Это значит, – ответил Деган, – что если я убью Железо, заберу дневник и вступлю в прямой конфликт с его Клятвой, то меня изгонят из Ордена, объявят вне закона и затравят.
– А если я его убью, – сказал Железо, – его имя лишь навсегда вычеркнут из свитков. Бронзовых Деганов больше не будет. Ну и еще он умрет, разумеется.
– Но не впервые же у Деганов такие конфликты? – предположил я.
– Дело не в этом, – сказал Деган, расправляя плечи. Он взвесил в руках мечи и отшвырнул клинок Кретина. – Речь идет о сознательном препятствии брату или сестре в исполнении Клятвы. – В его тоне обозначилась насмешка. – Дело в сохранении мира, а не в верности слову.
– Нет, в ней! – повысил голос Железо. – Дело в соблюдении традиций и верности слову, данному тем, кто поклялся идти с тобой одним путем!
– Мое слово, мне и судить, – ответил Деган.
Он перекинул меч в левую руку и выписал острием замысловатую фигуру. Потом нахмурился и поглядел на Железо.
– Поверь, будь у меня другой выход, я бы им воспользовался. Но ты не прав, Железо, насчет императора, империи и дальнейших действий, а потому его нет.
Железо отступил на открытый пятачок подальше от наваленных тел. Он поднял меч, установив гарду на уровне подбородка, и элегантно отсалютовал:
– За добрые старые времена!
Деган вышел из-за трупов.
– Отличное было время, – сказал он, и я не понял кому.
Его салют был неуклюж по сравнению с тем, что исполнил Железо. Левая рука запаздывала и нетвердо держала меч. Во мне все оборвалось.
Они встали в стойку. Железо поменял ногу. И умер.
Я моргнул. Что за?..
Все так и длилось: Деган, подавшийся вперед; его правая рука тянет Железо за кисть с мечом, а собственный клинок скользит под ней. И Железо с простертым, но сбитым с меры мечом; глаза сосредоточенно прищурены. Меч Дегана входит ему под ребра и выходит между лопаток.
Доли секунды они стояли передо мной внушительно и неподвижно, подобно статуе Элирокоса на гранитном пьедестале. Потом я моргнул – или вздохнул – или мир повернулся вокруг оси, – и застывшее было время возобновило свой ход.
Железо улыбнулся. Он открыл рот, собравшись что-то сказать, но издал лишь слабый вздох, и на губах выступила розоватая пена. Деган скривился и кивнул в ответ. Затем Железо упал.
Деган вытащил меч из тела собрата по оружию и отступил назад. Он прерывисто выдохнул.
– Я думал, мне конец, – пробормотал он, вытирая лоб дрожащей рукой. – Боялся, что он почувствует.
Я лишь хватал ртом воздух.
Деган осторожно вытер меч о рубашку Железа и вложил в ножны. Затем с великим почтением взял его клинок и вытер о собственную одежду. Он окунул палец в кровь Железа, оставил отпечаток на рукояти меча и на ножнах. Затем вложил меч.
– Пойдем, – сказал он. – Дело сделано, так что скоро здесь будет не протолкнуться от Крушаков.
Я пошел следом, стараясь шагать в ногу, и мысленно все проигрывал поединок, так и не в силах заполнить лакуны.
– Полагаю, все кончено, – сказал я наконец.
– У меня с Деганами? – отозвался Деган, не оборачиваясь. – Да, это так.
– И как тебя теперь называть?
