– Но так или иначе, Никко от тебя отказался, и сезон охоты открыт. Хорошо, что ты не нажил много врагов среди его людей.
– Да, здорово, – ответил я сухо.
Я был Носом, и моя работа всяко требовала наживать врагов.
– Догадываешься, откуда пошел этот слух? Я имею в виду – изнутри?
Птицеловка покачала головой:
– Понятия не имею. Повторяю, я узнала случайно. Если бы он не вломился в твой дом…
– Погоди, – перебил ее я. – Никко вломился в мой дом?
Птицеловка окинула взглядом улицу.
– Давай поговорим об этом в другом месте. Здесь территория Никко, а я только что прикончила двоих его людей. Давай сначала отсюда выберемся, а?
Я не стал спорить. Мы вышли на улицу. Птицеловка вела меня окольными путями, петляя, то и дело сворачивая в переулки и возвращаясь. В итоге мы оказались на тихой улочке в кордоне Ржавых Вод, за пределами владений Никко.
– Итак, давно? – повторила она.
– Мне казалось, еще моя очередь спрашивать.
– Ты ответишь на вопрос или нет?
Я сделал глубокий вдох.
– Да я с самого начала на него работаю.
Короткое молчание.
– Ну и сука же ты!
Так я и знал. Одно дело говорить, что все Длинные Носы – двурушники, и совершенно другое – выяснить, что человек, которого ты знал всю жизнь, врал тебе с первого знакомства. Понятно, что я лгал ради дела, а не потому что мне так хотелось, но людям не объяснишь. С Птицеловкой было еще сложнее. Нам случалось перепихнуться, но это ладно – она потеряла людей, защищая меня. Она рисковала головой и репутацией, а я в благодарность скрыл от нее, кто я такой и чем занимался.
– Бросишь? – спросил я.
– Не знаю. Может быть. Наверно.
Птицеловка выругалась и пнула камень.
– Будь ты проклят, Дрот; зачем тебе понадобилось двурушничать?
– Я не двурушник, – ответил я. – Я пришел в бригаду к Никко, работая на Келлза, и никого не предал. Это мерзко только на первый взгляд. Я чист, но работа собачья.
Птицеловку, похоже, мои доводы не убедили, но она всегда была равнодушна к тонкостям.
– Не думаю, что Никко отнесется к этому философски, – заметила она.
– Это мы уже выяснили.
– Ты тоже, когда я добавлю пару штрихов.
Я покосился на нее, но шага не замедлил.
– Валяй.
– Никко пришел не на пустое место, – сообщила Птицеловка. – Там был аптекарь.
– Эппирис? – Я резко остановился посреди улицы. – Я думал, что он уехал вместе с Козимой и девочками.
– Жена и дети уехали, – подтвердила Птицеловка. – А он остался.
– И Никко…
– Поработал над ним со своими ребятами, – сказала она.
По напряжению, повисшему между нами, я понял, что это не все.
– И?
Птицеловка откашлялась.
– Когда закончили, Никко заставил его отпереть твои комнаты.
Дверь, значит. Черт! О черт!
– Когда я прибежала, – продолжила Птицеловка, – он еле дышал. Мы нашли костоправа, тот его зашил и остановил кровотечение.
– Как он? – жестко спросил я.
– С битьем да ловушками… Как минимум останется калекой. Может, ослепнет. Я узнала от соседки, где его жена и дочки. Ссадина и Плут отвезли его туда после костоправа.
