– Она гласит, что робот не может причинить вред человеку… А что?
– Вот-вот!!! – Алина, стоя на коленках, стряхивала с меня пылинки. О, боже! После всего случившегося: падений с высоты, горящих пальм и погребения под драконихой, было фантастически приятно. – Вот-вот!!! – повторила она и покосилась на лжеигрушку. – А сам ты что натворил?
Медведь торжественно застыл и принялся возражать:
– Хоббит – не человек, уважаемый лейтенант Сафина, – он показал на меня мохнатой лапой и продолжил чесать голову. – И вреда я не причинял. И номер мой запомнить очень даже просто. Комбинацию символов NMOXX1287444 можно запомнить следующим образом. Буква N – это вторая буква в слове «андроид», М – это медведь, ОХХ – это выражение эмоции восторга при виде такого приятного медведя. Число сто двадцать восемь соответствует качеству записи эм пэ три файла, а семерка символизирует духовность. Первая четверка может быть ассоциирована с тысяча девятьсот шестьдесят четвертым годом – годом изобретения языка программирования Бейсик. Вторая четверка может быть ассоциирована с тысяча девятьсот семьдесят четвертым годом – годом появления стандарта языка программирования Паскаль, а третья – с икс шестьдесят четвертой разрядностью Виндоуз.
– Ты что-нибудь понял? – обратилась ко мне Алина, выпрямляя прекрасные ножки, стройность которых не могла скрыться даже под тканью армейских камуфляжных брюк.
– Хоббит – не человек, – вздохнул я.
Медведь пожал плечами, Алина тоже.
– Знаешь, что, Миша, выбирай, – Сафина уселась на ящик. – Либо ты Миша, либо «хрен-запомнишь-под-каким-номером», а вот это всё, про цифры да про символы, пожалуйста, другим мишкам рассказывай.
– Мы должны задержать хоббита, – холодно отозвался медведь и потребовал. – Помогите мне, лейтенант Сафина.
Алина нагнулась, подобрала бинты и двинулась на мишку.
– Лейтенант Сафина! Лейтенант Сафина! Что вы делаете??!
Когда в палатку зашел Алекс, он увидел связанного по самые уши медведя, слепо тыкающегося в угол, Алину, сидящую на том же ящике, и меня. Пожалуй, я вызвал наибольшее движение мускулов на лице командора, а точнее не я, а то, что со мной Алина делала: укачивала меня, словно младенца. И пела колыбельную:
– Что это? – сухо спросил Орлов.
– Ш-ш-ш-ш! – она округлила глаза. – Не видишь, что ли? Еле укачала бедняжку!
Я на всякий случай прикинулся спящим.
– Истерика? – командор нагнулся взглянуть на меня.
– Еще какая! – Алина усилила тряску. – Ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш-ш!
– А что с андропсихом?
– Тоже истерика, – выдала она самым честным тоном из всех существующих. – Орал, что мы тут чокнутые, грозился применить электрошок… Короче, сломался мишка.
Орлов повернулся к забинтованному медведю, тот продолжал тыкаться в угол.
– Экспериментальная модель, нестабильная. Отключу его.
– Сделай милость, дорогой!
– И отформатирую… Как думаешь, стоит?
– Делай, что считаешь нужным, любимый, я в этом полный ноль. А вот агента 013 точно надо, чтобы не косил от экстренных миссий. Научная работа у него, видите ли, и сезонное размножение! Не знаю только, чем лучше это сделать? Как считаешь, жирного кота лучше форматировать веником или голодом?
– Угу, – послышалось из угла. Орлов щелкнул медвежьими ушами, как переключателями, и ни в чем не повинный психолог рухнул на пол.
Всегда буду помнить, как она спасла меня.
Орлов отправился по делам, Алина улеглась на мягкие сумки и уснула, а я выскользнул из палатки прошвырнуться по лагерю. Из обрывков подслушанных разговоров выяснилось, что комодские стрекозы сумели залить пальмовую рощу достаточным количеством воды. Огонь сдал позиции, уперся в скалы и кончился. Как я и думал, старая дракониха дрыхла на том же месте. Группа быстрого реагирования ждала сменщиков, которые должны были заняться драконами-подростками. Сменщикам предстояло израсходовать цистерну концентрированного единорожьего молока. Говорили и о третьей группе, которая займется восстановлением ландшафта, – засадит остров новыми пальмами.
Разведчики вернулись на стрекозах в лагерь и сообщили, что обнаружили три десятка нетронутых кладок, я был по-настоящему рад этой новости.
