– До сих пор не понимаю, почему здесь оказался хоббит, – признался один электронщик другому, отключая передатчик-галлюцинатор. Я надежно спрятался, но хорошо слышал каждое слово.
– Хоббит такая тварь, – с готовностью ответил второй специалист, – в любую дырку пролезет. Куда только гоблины смотрят!
Эти двое даже и мысли не допускали, что хоббит прибыл на остров в качестве агента.
Через час я вернулся на Базу вместе с отрядом Алекса Орлова.
История четвертая
Урррман и Попперрр
1. Два торта и килограмм ветчины
База.
Я планировал вернуться усталым победителем, вручить Терпелиусу брошюрку со словами: «Познавательно, продолжение планируете?», подарить юному ассистенту гоблина автограф, и, конечно же, сдать одноглазому орку полученное имущество: пустую канистру и летающий драндулет. Обязательно утереть кладовщику нос чем-нибудь вроде: «спасибо, но ваше железо не пригодилось» или «не цените вы, батенька, агентов, техника ваша ненадежная, давно пора утилизировать, да и вас тоже…».
Но я вернулся ни с чем – с пустыми руками и клеймом поджигателя на репутации. Обычный hobbitus vreditelus, как пишут о нас в справочнике для путешествующих автостопом по галактике.
Тот же телепортационный зал с напольной разметкой, красные лампочки, широкое стекло, отделяющее зал от диспетчерской. За стеклом суетятся Терпелиус и его верные гоблины. Я вижу маленького ассистента – парнишка в смятении, мне стыдно. Они знают, им положено знать; тревожный сигнал приняли они, группу спасения отправляли тоже они; гоблины постоянно были на связи с Орловым, докладывали обстановку шефу.
Ужас.
На горбоносых лицах, кроме Терпелиуса и маленького ассистента, царит злорадство. «
Я сидел на площадке, как в пустеющей ванной: люди, андроиды, техника, снаряжение – все это хлынуло к выходу; каждый член группы был чем-то занят, кто-то нес, другой помогал нести, третий командовал. Шестиногие роботы-носильщики, нагруженные генераторами, топали последними.
И остался Боббер в зале один, как соринка, глазеть на широкое стекло. Алекс вошел в диспетчерскую первым. Высокий командор смотрел на гоблинов сверху вниз. Приветливо кивнул Терпелиусу, пожал старшему руку. Будет ли хоть капля внимания в мой адрес? Одно-два слова. Кто-нибудь скажет, что Бобберу делать?
– Господин Боббер, – Терпелиус включил громкую связь с залом; я вздрогнул: голос жесткий, совсем другой. – Освободите площадку, готовится отправка очередной группы для ликвидации последствий вашей… (намеренно остановился, язва!) спецоперации.
За стеклом на меня глазели агенты-электронщики. Закончил Терпелиус так:
– Напоминаю, в зале не должно быть посторонних. Открываю наружные ворота. Прощайте.
Ворота начали медленно раздвигаться вверх и вниз, как пасть драконихи. Я отвернулся от диспетчерской, плечи мои тяжело опустились, хотел держать голову прямо, не вышло. Я брел в красном сиянии дежурных лампочек, а сзади вытягивалась одинокая тень. Вдруг по залу прокатился бодрый топот человеческой пары ног. Я обернулся.
Она.
Алина Сафина бежала за мной из диспетчерской. В других обстоятельствах я бы принял это за сон и радовался, но сейчас… Я знал, зачем она осталась – пожалеть бедного маленького хоббита. Алина играла роль воспитанной заботливой девочки, которую мама научила не выбрасывать таких, как я.
– Бобберчик, постой! – сказала она ласково. – Ты расстроился, да?
Не то слово! Но слова застревали в горле, я молчал.
– Да брось ты расстраиваться, малыш! Я сама такая была! – она улыбнулась, вспоминая. – Пожары, конечно, не устраивала, но за мной всегда нужен был глаз да глаз…
Да за такой красавицей присматривать одно удовольствие, и говорить не надо. Стыд и обида смешались у меня с ревностью. Я уставился в пол, избегая смотреть девушке в лицо, хотя из вежливости надо бы. Простые слова типа «да что ты, все нормально» или «спасибо за заботу», засели в груди, как партизаны.
– Ты же не станешь плакать, правда, Боббер? – осторожно спросила она, опасаясь, что именно рыданиями я и собираюсь заняться в ближайшие десять дней.
Я замотал головой и потопал к воротам, они полностью разъехались.
– Подожди! – девушка поймала меня за руку. – Давай пройдемся.
Мы вышли наружу, в тихий, чистый квартал, состоящий из тротуара, полосы для транспорта и двух гладких стен.
– Ты не расстраивайся, дружок! – сказала Алина. – Знаешь, приходи к нам в гости завтра часам к двенадцати, Алекс будет на совещании, а у меня в
