играла с ними и помогала засыпать…
Я отхлебнул горячего кофе из чашки, высыпал в рот орехов из миски и, хрустя, почти поверил в фантазию. Завтра нас ждет труднейшее испытание на дикой планете, лишенной воздуха и воды, мы будем спасать малочисленный народ, похожий на белок, от трехглавых питонов, пожирающих все, что им встретится, даже камни и банки из-под колы.
– …разве домашние животные себя так ведут? – голос Алины гипнотизировал, он звучал прекраснее лучшей музыки, мягче и теплее любого одеяла. – Считает себя великим ученым, а сам, извините, писает мимо унитаза!
Окно распахнулось, занавески разъехались:
– Протестую! Это Алекс! – кот ввалился на кухню и, не закрывая окна, прошелся по подоконнику. Достигнув стены, развернулся и потопал в обратную сторону. Передние лапы были глубокомысленно скрещены за спиной, агент 013 внимательно слушал.
– Кошке подобает быть ласковой и послушной, – косясь на подоконник, сказала Алина и отправила в рот последний кусочек торта, – создавать в доме уют и блюсти чистоту.
Кот уселся, свесил с подоконника передние лапы и хмыкнул:
– Ты что же, милая, свои обязанности на меня спихнуть пытаешься?! Ласковой, послушной, уют блюсти… Я – кот! И гуляю сам по себе! Делаю, что хочу, ем, что хочу, и писаю, куда хочу!
Алина вытерла салфеткой красивые губки и лениво потянулась за тапкой.
– А ты, Алиночка, ретроградка!!! – проорал Профессор, торопливо скрываясь за окном. – Домостроевская баба!!!
Тапка ударила в занавеску и шмякнулась на пол.
– Кушай, кушай, маленький хоббит, у меня еще один тортик есть. И вторая тапочка! – Последняя фраза была сказана нарочито громко.
Я заплакал:
– Теперь я никогда… никогда, никогда, никогда не стану агентом!
– С чего ты взял, маленький? Я бы тоже никогда не стала…
– Ты человек, Алина, а я хоббит.
– Ну и что? Я – девушка, молодая, красивая, с трудным характером…
– Нестерпимо трудным! – из засады поправил кот. – Я бы даже сказал, скверным.
– Согласна. И все эти качества изначально очень мешают моей агентской деятельности.
– Мешают? – а я-то считал, что молодость, красота и девичьи прелести делают агента сильным.
– Еще как! – улыбнулась Алина и схрумкула шоколадку. – Монстры пристают – раз. Андроиды прохода не дают – два. Коллеги агенты клеятся – три.
– Да нужна ты больно! – вставил свое 013.
– Коты не в счет, – заткнула его Сафина. – А скверный характер, как выражается наш многоуважаемый Профессор, скверен настолько, что не позволяет отшить пускающих слюни простым и понятным ударом коленки в область ниже пояса. Скверный характер придумывает более изощренные и растянутые во времени способы заморачивания озабоченных голов. В дело идет весь женский арсенал: флирт, мимолетная увлеченность, многообещающая недосказанность, юбка нужной длины, многим нравится моя простая, народная речь, она их буквально заводит и толкает на подвиги! Бедные, ничего не подозревающие мужчины-монстры, мне так жаль их, страшных, и одиноких. Ведь их надежды насчет меня заранее обречены. Я-то знаю. Да, флирт, да, недосказанность и юбка, но в конце… Что их ждет в конце? Монстров – удар коленкой, андроидам хватает яркой фигуры речи, а коллегам… А что коллеги? Алекс Орлов им ответом.
– Во завернула, коза! – выступление коту явно понравилось. – Подписываюсь под каждым словом.
– Вот, вот. – Алина с хрустом развернула плитку шоколада.
Я довольно долго переваривал ее откровения и решился на вопрос:
– Но почему тогда у тебя все получается, а у меня – нет?
– Да, почему? – присоединился кот. – А ну давай, колись!
– Щас, дожую, – она дожевала. – Секрет успеха в нашей работе заключается в том, что все решает команда.
– Ты не права, – возразил Стальной Коготь, – все решает кот.
– Команда? – теперь я, кажется, начинал понимать.
– Да, малыш. Один в поле ни фига не сделает. Агент без поддержки друзей похож на приманку без капкана: каждый рогатый дурак может его укусить, слопать, разорвать или утащить в гарем, и все будет шито-крыто. Агент-одиночка беззащитен и бессилен.
– Я плачу! – кот высморкался. – Жаль, Алекс тебя не слышит, он бы тоже плакал. Мяу!
– Значит, я права, Мурзик?
– Ставлю крестик под каждым словом, – кот шумно утерся лапой.
Все, что касалось беспомощности и беззащитности, я понимал хорошо, испытал на собственной шкуре, особенно в гоблинской лаборатории.
