Крысяра опустилась на все четыре лапы и неспешно приблизилась к нему.
Холодный влажный нос коснулся ладони, усы защекотали израненную кожу запястья. А потом крысяра очень бережно, почти невесомо взяла в зубы его руку. Чуть сжала – словно в рукопожатии – и отпустила.
И тут Крыс наконец вспомнил, почему еще тогда, на Арене, этот жест показался ему странно знакомым!
…Это произошло в его не то первый, не то второй самостоятельный выход на Поверхность. Бабай тогда устроил юному стажеру самый настоящий экзамен на выживание, дав задание подстрелить какую-нибудь водящуюся Наверху тварь и притащить трофей в доказательство, что он не отсиживался все это время где-нибудь в безопасном месте.
Марк осторожно продвигался вдоль длинного полуразрушенного дома, держа наготове арбалет. Ему мечталось добыть какого-нибудь достаточно серьезного монстра, чтобы завоевать уважение и признание как в охотничьей бригаде, так и на станции.
Но пока что на глаза попадалась мелочь типа неопасных нетопырок и всяких там мутировавших кошек, на которых даже болты тратить было жаль. А О’Хмаре честолюбиво хотелось более ценного трофея.
И вот, когда он уже сворачивал в один из бесчисленных окрестных дворов, впереди послышались звуки какой-то яростной возни.
Глазам подростка открылось в высшей степени захватывающее зрелище. Две злобно верещащие гарпии, поочередно пикируя вниз, нападали на довольно крупную молодую самку-крысяру. Та тоже пронзительно визжала и огрызалась, но, несмотря на численное превосходство врага, несколько довольно серьезных ран и уже сломанный противниками в двух местах хвост, почему-то не убегала.
Приглядевшись, Марк увидел прижавшийся к стене серый копошащийся клубок, из которого время от времени высовывались длинные ворсистые хвостики. Клубок дергался и отчаянно пищал, и от этого писка молодая крысяра с новой силой и остервенением кидалась на врагов.
Все было ясно. Самка, не жалея собственной жизни, защищала своих детенышей. Потому и не убегала.
О’Хмара мог бы и пройти мимо. В конце концов, разборки обитателей Поверхности – это их личное дело. Жрут друг дружку – и пускай себе жрут, лишь бы людей не трогали.
Но ему нужен был трофей.
Кроме того, ему почему-то не понравился сам расклад сил в этой схватке. Не то чтобы он настолько трепетно относился к крысярам – нет. Но отвага юной хвостатой матери, самоотверженно бьющейся за жизнь своих детей, его впечатлила.
– Чах! Чах! – выплюнул два смертоносных подарка арбалет. Одна из гарпий рухнула на разбитый асфальт, а другая, легко раненая, сумела удержаться в полете и, теряя перья, с визгом боли и ярости кинулась на нового, так внезапно появившегося противника.
Заряжать новые болты или тянуться за ножом уже не было времени. И скавен, почти не думая, что делает, на автомате взмахнул арбалетом, словно игрок в лапту – битой.
Глухое «шмяк!» и оборвавшийся следом за этим визг гарпии сказали ему, что решение столь нетрадиционно использовать арбалет было удачным. Марк поспешно подскочил к оглушенной, но все еще дергающейся твари и без жалости разбил ей голову сильным ударом приклада. А потом перевел взгляд на противницу гарпий.
Крысиная самка, шатаясь на подгибающихся лапах, стояла в прежней боевой позе, заслоняя своим телом детенышей, и готовилась, может быть, к последней битве в ее жизни. Зубы ее были злобно ощерены, из пасти вырывалось шипение. От вооруженного человека она уж точно не ожидала ничего хорошего ни для себя, ни для своих крысенят.
А юный охотник смотрел на нее и думал о том, как же отважны и самоотверженны могут быть, казалось бы, неразумные твари, когда дело касается защиты жизни их потомства.
Убивать крысяру и ее детенышей ему почему-то совсем не хотелось. Хотя, казалось бы, она была исконным врагом, и когда-то такие же, как она, твари и погубили станции Серого Севера, наслав на них смерть, болезнь и последующие мутации у выживших. И ведь когда-нибудь и эти мелкие, пока беззащитные и жалобно пищащие крысенята вырастут в огромных злобных зверей и тоже принесут кому-то беду.
Но и отец, и Бабай учили его не проливать чужую кровь – если только дело идет не о защите своей или чьей-то жизни. И тем более стараться лишний раз не трогать на охоте звериных самок с потомством. Потому что в природе все было взаимосвязано. И полное уничтожение одного вида могло повлечь за собой неотвратимые и фатальные последствия для всего, как говорил отец, экологического баланса в целом.
Марк посмотрел в глаза крысяре и… отступил в сторону, открывая ей путь к спасению.
– Беги, – просто сказал он. – Уходи и уводи своих детей. Я вас не трону. Честное слово, не трону!
И крысяра словно поняла его. В ее глазах появилось почти человеческое удивление.
– Уходи, ну же! – повторил Марк. – А то сейчас еще кто-нибудь прилетит.
Самка, словно отзываясь на его слова, пискнула и кинулась тормошить детенышей. Те расплелись из клубка и послушно прицепились к матери, чтобы не отстать во время бегства.
Проводив взглядом исчезающих в развалинах зверей, Марк степенно, словно старый опытный охотник, хмыкнул и занялся убитыми им гарпиями. Гордость переполняла его: вот это были трофеи так трофеи!
