– Зелень? – оживилась Миа. – Я бы сейчас не отказалась от салатика. Ну или хотя бы рукколы несколько стебельков.
– Рукколы? Радуйся зеленому лучку и петрушке, уж этого добра обычно везде хватает.
– Никаких огородов не будет, – сказала я. – Слишком открытое место, а забор тут ничего не скрывает.
– Ну вот, вмешалась Лиса и все испортила, – насупилась Миа.
Странно, раньше она не замечалась в желании хорошо и вкусно питаться. В отличие от многих воспитанниц, никогда не жаловалась на изуверские диеты и сбалансированное питание по схеме «ложечка кашки, капля простоквашки». Даже я ей в этом проигрывала, потому что иногда готова была чуть ли не взвыть от дикого желания вгрызться в горбушку самого черствого хлеба или чего-то в этом роде – самого простого и необязательно вкусного, и при этом безумно вредного для фигуры, кожи, зубов и прочих внешних данных.
Мне, конечно, небезразличны эти самые внешние данные, но иногда очень хочется покушать по-настоящему, а не клевать по три зернышка в день, будто тощая канарейка.
– Хлеба бы сейчас, – прочитала мои мысли Мия, с отвращением откусывая очередной кусочек хрустящей галеты.
Ханна поставила на стол непонятный электрический прибор, выдвинула из него длинный поблескивающий штырь, после чего начала щелкать кнопками и что-то крутить. При этом раздалось потрескивающее шипение, на что фиалка радостно произнесла:
– Работает!
– А что оно делает? – поинтересовалась я.
– Производит шипение, – буркнула Миа, пытаясь выудить из трехлитровой банки самый аппетитно выглядевший помидорчик.
– Это радио, – пояснила Ханна.
– Рация? – уточнила я.
– Нет, просто радио. Старое уже, такие мало где остались. По нему можно только слушать, говорить нельзя.
– И зачем ты его крутишь?
– Может, что-нибудь услышим. В Азовском Союзе есть главная радиостанция с сетью ретрансляторов и несколько региональных. Вдруг какая-нибудь из них сюда достает.
– Вряд ли, – сказала Миа. – Мы слишком далеко заехали, с радиоволнами в Улье вечно какая-то фигня, они сюда не достанут.
– Верно, – согласилась Ханна. – С ними и правда беда, но случается всякое. Иногда и за десять километров ничего не поймаешь, только шипение и отдельные слова проскакивают, а иногда за сто все слышно прекрасно. Но такое бывает редко и недолго.
Шипение сменилось бульканьем, затем радио издало омерзительный скрежещущий звук, после чего послышался приглушенный, но различимый голос:
– …На широком фронте, бросая исправную боевую технику, вооружение, снаряжение и добивая раненых. Наши победоносные войска продолжают развивать наступление и вот-вот прижмут остатки разбитой армии противника к побережью.
– Да это же Герцог выступает! – охнула Миа, вытаращив глаза.
– Тихо ты! – потребовала я, жадно прислушиваясь к ненавистному голосу.
– …Таким образом, уже в ближайшее время можно будет говорить о полном освобождении Четырнадцатого Региона, за исключением Центрального стаба и примыкающих к нему с юга областей. Но это не по вине нашей армии, все вы помните, что враг пошел на чудовищное преступление – применил ядерное оружие. Территория стаба и прилегающих кластеров загрязнена, приближаться к этим местам нельзя до снижения уровня радиоактивного загрязнения. Всем известно, насколько оно опасно для иммунных, мы не можем рисковать нашими лучшими людьми. Операция по окружению этого района находится в стадии завершения, попавшие в котел муры будут облучаться по своей же вине. Скажу больше, мною и советом прямо сейчас рассматривается вопрос адекватного ответа на их преступление. Я не могу разглашать подробности, но не забывайте, что мы всегда жили по принципу «Око за око, зуб за зуб» и не собираемся ему изменять в этом случа…
Послышался тот же скрежещущий звук, с которого все началось, и голос замолк, осталось лишь прежнее шипение.
– Ханна, верни его назад, перестань крутить эту штуку! – потребовала я.
– Но, Элли, я ничего не трогала.
– Тогда почему радио замолчало?
– Это радиоволны, – ответила Миа. – Здесь такое часто – то слышно, то нет. Никогда не угадаешь.
– Можно подождать немножко, вдруг опять заработает, – предложила Ханна.
– Герцог никогда не говорит подолгу, – заметила Миа.
Переваривая все, что услышала, я заявила:
– Но он сказал главное.
– Что? – в один голос спросили спутницы.
– В Центральном или возле него и на самом деле взорвали бомбу. Ту самую – атомную.
