А потом…
А потом я проснулась.
Ослепительно белые стены, такой же потолок, сияющий стерильной чистотой. Запах антисептика – чистый и свежий. Идеальная температура воздуха, которой можно добиться от лучших климатизаторов. Я закрыла глаза, пытаясь убедить себя, что это невозможно. Что это сон.
Напрасная затея. Развенчивание иллюзии – это, прежде всего, эмпирический процесс.
Я открыла глаза снова, поморгала, тестируя зрение. Все было в порядке. Сделала вдох, ощущая, как легкие заполняются прохладным очищенным воздухом. Произнесла вслух свое имя, – глупо, но мне почему-то было важно убедиться, что я помню, как оно звучит. Подняла руку, оплетенную трубочками с лекарствами, впивающимися мне в вены; пошевелила пальцами, безукоризненно откликнувшимися на мое желание. Ущипнула вторую руку – довольно болезненно, но расплывшаяся по небольшому участку кожи боль была чуть ли не самым приятным ощущением за последнее время.
Сердце забилось быстрее от охватившей меня радости. Происходящее не было сном.
Я в безопасности. Я спасена. Я…
Дьявольская бусина больше не разрушала мое тело. Я наконец чувствовала его. Чувствовала
Надо мной склонились двое врачей в медицинских масках, закрывающих нижнюю половину лица. Глаза, глядевшие на меня поверх этих масок, принадлежали не людям.
Нет, я не потеряла сознание. Это было бы слишком, учитывая, сколько времени я уже провела в балансировке где-то за гранью реальности.
Но то, что я увидела поверх медицинских масок, привело меня в ужас… Из миндалевидных разрезов век выпирали совершенно черные глазные яблоки с перламутровой, виднеющейся только при определенном освещении радужкой. Высокие надбровные дуги с небольшими темно-красными наростами вместо бровей. Обтягивающая череп тугая кожа, толстая, как панцирь, сшитый из бледных зеленых чешуек… Все, о чем я, парализованная страхом, могла подумать в тот момент: эти ирриданцы так не похожи на их представление в наших симуляциях. Никаких длинных морд и вытянутых затылков, никакой упрощенно равномерной зеленой шкуры и огромных волочащихся хвостов.
Эти… врачи были больше похожи на людей, чем на ящериц. На уродливых, в корне неправильных людей, один вид которых даже в масках и закрытой форме заставлял меня цепенеть.
Кажется, я вздрогнула, когда один из ирриданцев, отведя от меня изучающий взгляд, сказал что-то коллеге. Их язык был странной смесью из множества ранее не слышанных мной согласных, сухого пощелкивания и удивительно мягких, почти певучих звуков, завершающих каждое слово. Я насторожилась, переводя взгляд с одного пришельца на другого. Мое тело напряглось, готовое в любую секунду вскочить с больничной койки, рывком выдрать капельницы из вен и принять бой, изначально проигрышный. Но сражаться со мной никто не собирался.
Второй ящер повернулся ко мне и проникновенно произнес что-то на языке, которого я не знала, но который совершенно точно был земным. Я не отреагировала, напряженно пытаясь разглядеть жуткие радужки в черноте его глаз.
Тогда говоривший вновь обратился к своему товарищу. Тот покачал головой, процокал несколько коротких фраз, после чего они оба вышли из палаты, оставляя меня одну. Не то чтобы я возражала. Дверные панели-полукруги за ними беззвучно сомкнулись.
Я судорожно вдохнула; оказывается, на протяжении всей этой короткой сценки я почти не задействовала органов дыхания. Прислушалась к своему телу. Даже ноги, которые, я думала, отвалятся, не болели. Мысли больше не путались, сводя меня с ума. Органы восприятия работали нормально. Да и в целом чувствовала я себя намного лучше, чем человек, которому следует лежать на больничной койке. Намного лучше – пусть только физически.
Какого черта я забыла в какой-то больнице с ящерицами вместо врачей? Где Лиам? Вернувший полную работоспособность мозг предложил мне сразу несколько вариантов.
Лиам мог бросить меня. Оставить где-то на дороге умирать, пожалев одного удара ножа на то, чтобы окончательно изгнать жизнь из моего зараженного тела. Значит, меня подобрали ящерицы и притащили к себе. Я слышала, им всегда нужны были физически здоровые рабы для анклавов-терраполисов, а кроме эффекта от дьявольской бусины, последствия которой они явно смогли без усилий победить, я была абсолютно здорова. Не считая панических атак, но вряд ли ирриданцев беспокоила человеческая психология.
Вторая версия – все то же самое, только Лиам не бросал меня. Не собирался. Они попросту его убили.
Третья версия казалась самой бредовой. По ней Лиам сам притащил меня сюда. Специально. И все, о чем он говорил мне раньше, о тайной миссии, полученной от капитана, о приказе провести меня в определенную точку на карте, – было какой-то глупой, бессмысленной ложью.
Я так и не выбрала, какой из версий верить. На самом деле, не хотелось верить ни одной. Единственное, что мне удалось принять в эти несколько отчаянных минут, – я теперь сама по себе. Это решение было страшным.
С самого начала этого пути на Земле я так цеплялась за надежду вернуться домой, вернуться к прежней жизни, что даже сейчас было больно ее
