сказать, но мы просто играли.
– И люди жульничали, – добавил Типтонус. – Они нарушили правила игры.
– Некоторые считают, что если в игре присутствует жестокость, пусть и в малой степени, то это совсем не игра, – сказал Верджил.
– Ладно тебе, – тон Цезаря значительно смягчился. – Пусть дети поиграют.
– Я помню время, когда Цезарь полностью запрещал игры с драками, – произнес Верджил, приподняв бровь.
– Верно, мой друг. Но времена меняются, и вместе с ними меняюсь и я. Считай это прихотью короля, – Цезарь вздохнул. – Кроме того, я не могу представить, что обезьяны когда-нибудь начнут охотиться на людей с сетями.
– Так что, нам отпустить пленников? – шутливо спросил Макдональд. – Или же мне сопроводить их в места отбывания наказания?
– Мне кажется, сурового порицания будет достаточно, – предложил Цезарь, улыбаясь. – Ну что ж, считайте, что вам сделали выговор…
Наклонившись к Типтонусу, он добавил:
– Если правила часто нарушают, то иногда бывает разумно изменить эти правила.
– Да, сэр, – согласился Типтонус.
Улыбка Цезаря погасла, и он вздохнул, наблюдая, как друзья побежали к глинобитным строениям, возведенным на окраинах Города обезьян совсем недавно.
– Мне знаком этот взгляд, Цезарь, – сказал Макдональд. – Тебя что-то тревожит. И это точно не дети, играющие в кукурузном поле.
– Все это время мы старались не обращать внимания на наши отличия, – продолжил Цезарь. – В школе и на отдыхе дети держатся вместе, как неразлучные друзья. Но даже их игры заставляют вспомнить о том, что люди и обезьяны вовсе не одно и то же.
– Да, мы разные, – кивнул Макдональд. – Но я бы не стал об этом беспокоиться. Играя в охотников и добычу, внук Верджила вряд ли превратится в рыжеголового Альдо.
Верджил хмыкнул.
– Будем надеяться, – промолвил Цезарь, и, щурясь на теплое полуденное солнце, задумчиво добавил: – Подумать только, двадцать лет! И куда только утекло время!
– Теперь Цезарь уж точно думает не о детских играх, – предположил Верджил. – Ах, ну да. Завтра же годовщина той самой битвы.
– Неужели действительно прошло так много времени? – спросил Макдональд. – Теперь понятно, откуда у меня взялась лысина.
– Городу обезьян чудом посчастливилось уцелеть в тот день, – сказал Цезарь. – Я еще долго боялся, что люди Кольпа решат отомстить за поражение, поэтому склад оружия стоит до сих пор.
– Они так и не вернулись, – заметил Верджил. – С тех пор мы жили в мире.
– Да, войн не было. Но меня не переставало тревожить ощущение надвигающейся беды. И дело тут не только в том, что где-то там, за горизонтом, находится Запретный город – что-то такое будто витает и в воздухе нашего города. Я, разумеется, горжусь нашими общими достижениями, но не настолько наивен, чтобы полагать, будто мы живем в раю, Верджил. Мы до сих пор не до конца доверяем друг другу, особенно настороженные отношения между людьми и гориллами.
– И это понятно, – сказал Макдональд. – Во время своего владычества люди беспощаднее всего относились именно к гориллам. Альдо же как следует постарался, чтобы мы никогда не забыли об этом. Обеим сторонам потребуется еще немало времени, чтобы перестать относиться друг к другу с предубеждением. В истории человечества полным-полно примеров того, как угнетенные становились угнетателями, и те, кого избивали, позже сами охотно поднимали руку на других…
– Охотники и добыча… – вздохнул Цезарь. – Когда же закончится это противостояние, Макдональд? Когда человечество позабыло о своих разногласиях и объединилось?
– Когда мы все стали подчиняться обезьянам, я полагаю, – ответил Макдональд, смягчая свои слова улыбкой. – Теперь, конечно, все по-другому. Благодаря твоим реформам люди снова стали полноценными членами общества. Пусть мы с тобой и разные, но мы равны. Ты мой брат, как и Верджил.
Орангутан склонил голову.
– Доживи Малькольм до этих дней, он бы гордился тем, как люди и обезьяны живут и трудятся бок о бок друг с другом, – добавил Макдональд.
– Да, я верю, что гордился бы, – согласился Цезарь. – Я также верю в то, что настало время исправить отношения с теми, кто живет у наших границ. Твой брат был человеком мира. В Ночь огней он предупреждал меня, что жестокость порождает насилие, которое он так яростно порицал. Тогда я был не готов принять его идеи, но он был прав. Поэтому мы должны встретиться с жителями Запретного города.
Верджил с Макдональдом обменялись обеспокоенными взглядами.
– Ты действительно считаешь, что это хорошая идея, Цезарь? – спросил орангутан. – В Городе обезьян до сих пор много тех, в чьей памяти еще свежи раны той войны.
– Когда-то я считал обитателей пустошей безумными мутантами, неисправимо покалеченными радиацией. Но, боюсь, я был слишком поспешен и резок в
