не всегда заканчивалось хорошо. Уж точно не для Серафины.
Цезарь сжал руку сына.
– Я знаю. Она слишком рано ушла от нас. Я всегда представлял ее рядом с тобой, рано или поздно начавшим править Городом обезьян.
Тут Цезарь зевнул.
– Что случится скорее рано, чем поздно. В последнее время я чувствую себя таким усталым.
– Мама говорит, что тебе нужно больше спать. А то ты и дома продолжаешь работать.
– Да, она мудрая обезьяна, – сказал Цезарь, глядя прямо в глаза сыну. – Надеюсь, ты не станешь винить в смерти Серафины всех людей…
– Какое-то время я их и винил. Но теперь нет, – сказал Брут, наклоняясь над деревянным столом, за которым они когда-то делили трапезы с женой. – Бывают хорошие люди, бывают плохие. Ей не повезло встретить плохих.
– Боюсь, то же самое можно сказать и об обезьянах. Альдо убил твоего брата Корнелиуса, а ведь он был обезьяной. Макдональд не обезьяна, но я бы без всяких сомнений доверил ему свою жизнь и твою.
– Я знаю.
– Они с Таней очень волнуются за вас с братьями и сестрами.
– Это я тоже знаю.
– Помоги мне заключить мир с соседями. Я хочу, чтобы перемирие стало моим наследством, Брут. Я не хочу, чтобы меня вспоминали, как короля, который лишь надеялся на мир. За нашими границами простирается неизведанная территория. Я сам видел ее своими глазами; там много ужасного. Но там и есть многое, ради чего стоило бы пойти на риск. Сам я слишком стар, чтобы снова пуститься в путь.
Цезарь помолчал, потом задумчиво добавил:
– Возможно, заключив мир с этими людьми, ты сам обретешь спокойствие и поймешь, что гибель твоей жены не была напрасной. Пусть одни обитатели пустошей наносят нам раны, но мы способны протянуть руку дружбы другим.
Через несколько секунд Брут кивнул.
– Конечно, отец. Я сделаю так, как ты просишь.
Путь выдался нелегким. Солнце жарило немилосердно. Особенно тяжело приходилось тем, кто был покрыт шерстью, не говоря уже о кожаной броне. Из-за этого путешествие заняло больше времени, чем предполагалось. Запасы пищи и воды таяли, что доставляло немало тревог путешественникам, но гораздо больше их тревожило состояние лошадей, перевозивших их самих и поклажу.
Наконец они достигли окраин Запретного города. Брут приказал всем остановиться и внимательно огляделся. Шимпанзе завел отряд в самое сердце развалин, поверив словам Верджила о том, что радиоактивное окружение им не повредит, если они будут находиться здесь недолго и успеют выполнить свою задачу. И, конечно, если мутанты не убьют их раньше.
Еще до отправления Брут в беседах с Цезарем и его советниками обсуждал различные варианты. В отличие от предыдущих посещений Запретного города, на этот раз им не нужно было прятаться и пытаться остаться незамеченными. В лучшем случае их поведение убедит мутантов в том, что они пришли с благими намерениями. В худшем шесть посланников станут отличными мишенями.
Брут надеялся, что до худшего дело не дойдет.
В долине царила тишина, если не считать приглушенного ржания лошадей и топота ног путешественников, разгружающих поклажу. Одному из помощников, горилле, Брут поручил следить за проходами на улицу, приказав не предпринимать агрессивных действий без его согласия. Скорее всего, чтобы привлечь внимание обитателей развалин, потребуется некоторое время, и потому он решил разбить заметный издалека лагерь между остовами зданий по обеим сторонам покрытой трещинами дороги.
Прошло пять часов, а признаков того, что их заметили, так и не было. У Брута разболелась голова, и он лениво задумался о том, сколько шимпанзе может продержаться в радиоактивном окружении, не мутировав, как и местные жители. Он проверил детектор, но тот показывал безопасный уровень радиации.
Наконец одна из горилл подала сигнал о том, что кто-то приближается. К путешественникам подошла группа незнакомцев. Четверо были облачены в темные плащи с капюшонами. Лица их были вытянутыми и покрытыми шрамами, волосы росли клочками. На некоторых были отчетливо заметны опухоли. За ними возвышался человек в похожем одеянии, но более светлом, довольно худой, без бровей и вообще без всякой растительности на лице. Он выглядел относительно здоровым, несмотря на шрамы.
– Я Горман, – представился он тихим голосом. – Я обращаюсь к вам по поручению Мендеса, предводителя Братства. Наши законы больше не оправдывают насилие, но некоторые из нас до сих пор хотят, чтобы вас уничтожили. Я бы предпочел избежать неугодного Богу кровопролития, но некоторые раны исцеляются слишком медленно.
Брут краем глаза заметил, как одна из горилл потянулась рукой к оружию.
– Я понимаю, Горман, – отчетливо произнес он, пристально глядя на гориллу, которая опустила руку и расслабилась. – У нас мирные намерения.
– Как и у нас. Мы Дети Бога, – сказал Горман.
