— Я и не говорил с ним ни разу после того случая, — басил Зорин, перекрикивая стук лошадиных копыт по булыжной мостовой пригорода. — Он никого из нас допустить не пожелал, Митька-то. Даже Крестовского, хотя с ним-то они лучшие друзья прежде были.
— Как его арестовали?
— Он на обер-полицмейстера напасть пытался.
— На нашего Петухова?
— Ну да. Мы давителя выслеживали всем приказом и… А, дело прошлое.
На самом-то деле этот вопрос меня интересовал постольку-поскольку. Арест мокошь-градского давителя освещался в прессе многословно и разносторонне. Дева там еще какая-то замешана была, имя девы как раз не оглашалось, видимо, по требованию родственников. Об этом я Зорина и спросила.
— Это Александра Андреевна, Петухова единственная дочь, — ответил он неохотно. — У них с Уваровым нежные чувства были, на этом его Семушка и подловил.
— Так его Крестовский вычислил?
— Он. И мы все даже подумать не могли, через что ему пришлось переступить, чтоб лучшего друга в этом заподозрить.
— А вот еще…
— Дело прошлое, Гелюшка, — отрезал Иван Иванович, мы как раз выехали на обычную грунтовую дорогу и можно было не кричать. — А говорить мне о том до сих пор трудно.
— Как вы познакомились, — спросила я, чтоб сменить тему, — все четверо?
— Обычно. Мужской воинский долг Берендийской империи отдавали, там в гарнизоне и сошлись.
— Что? Вот прямо все великие чардей в одном гарнизоне сошлись?
— Ну, не сразу, конечно. Я как в силу вошел, стал думать, к кому прибиться, к кому в ученики пристроиться. Время тогда было неспокойное, чардеев только по военному ведомству пользовали, ну еще для развлечений, но это не для меня было. Тут как раз узнал, что на магольской границе есть такой чародей Крестовский, из молодых да ранних. Вот и привлек все возможности, чтоб в тот гарнизон перевестись. Семушка с Митькой — друзья детства, вместе росли. А уж Эльдар — вообще из гусар к нам прибился. Учения были в степи, его рота там участие принимала. Во время привала подошел к нам, нехристь басурманская, магическими силами мериться. Дерзкий, что петух в курятнике. Я — боевой маг, говорит, и сейчас буду из вас суп-шурпа делать. Семка его, конечно, в три приема укоротил. Так и подружились.
Перфектно… И что мне это дает? Ровным счетом…
— А с барышней Петуховой что сталось?
— С Ольгой Петровной? — испугался Зорин.
— С Александрой Андреевной!
— Да чего с ней станется. Погоревала некоторое время и дальше жить принялась. Да ты ее на приеме сама увидишь.
— А Ляля что?
— Я так разумею, она у Петуховых заместо приживалки. Хорошая девушка, только не в то место служить пришла.
— Вы ей не доверяете?
— Семен думает, она к нам Петуховым личным шпиком приставлена. Впрочем, я в этом не уверен, наш начальник и ошибаться может. Про тебя вот, например, не угадал же.
— А что про меня?
— Ну ты ведь тоже — петуховская протеже, он думал, тебя в помощь Ольге Петровне определили.
Я фигурально хлопнула себя по лбу. Понятно, почему мне каждую чуточку из Крестовского чуть не клещами тащить приходилось.
— Я не шпик.
— Можешь не клясться. После покушения и Семен в этом уверился. Отравленная лошадь! Здорова ты забавности сочинять!
— А ведь Петухов тоже вашей воинской косточки? — Мысли мои носились скорее слов, я уже забыла обидеться на шефа за несправедливые подозрения и ломилась дальше. — Где он раньше служил, на каком кордоне?
— Не все воеводы на кордонах служат, — покачал головой Зорин. — А впрочем, ты лучше у Ляли сама спроси.
«Ну уж не у обер-полицмейстера точно», — подумала я.
За разговорами мы прибыли к месту назначения. Скорбный дом скорбным издали не выглядел, а смотрелся скорее нарядным помещичьим особняком. Он стоял на холме в излучине неширокой реки. Четыре этажа, оранжевые черепичные скаты, чистые окна с прозрачными стеклами. Подъездная дорожка обвела нас вдоль выбеленной стены во двор. Зорин натянул поводья, спрыгнул первым и подал мне руку. Я помощь приняла. Пока разминала затекшие в дороге ноги, Иван Иванович прошел через двор к пристройке, постучал в дверь и скрылся за ней.
Итак, что мы имеем? Кучу обрывков, которые очень сложно собрать в общую картину. Пока ясно одно: чародейский приказ с разбойным не дружен, и
