скептически осмотрел свой бок. Синяк на правой стороне был огромный и начал чернеть.
– Может, артефакт приложишь? – предложила присевшая рядом Вита.
Прикинув, что в ближайшие дни лучше все равно не станет, наемник согласился.
Он достал из контейнера артефакт, взял чемоданчик с медикаментами, вытащил из ножен свой «шайтан» и только хотел приступить к нехитрым манипуляциям, как из его рук тонкие пальчики забрали нож.
– Помогу, – пояснила Вита.
Сопротивляться парень не стал и расслабился. Движения у его напарницы были точные, без суеты, аккуратные, будто она половину своей жизни обрабатывала раны. А еще у девушки были очень теплые и мягкие руки, Ирму даже захотелось перехватить ее ладони, сжать их, но он побоялся напугать девушку. Вдруг она подумает черт знает что, испугается и придавит Ирма к стене своей аномальной силой.
– Расскажи о себе что-нибудь, – сказала девушка, зубами разрывая бинт, а затем завязала узел.
Просьба была настолько неожиданной, что Ирм даже растерялся и на какое-то время потерял дар речи. Такие вопросы всегда ставили его в тупик. Вроде только открываешь рот, чтобы рассказать что-нибудь, но тут же прикусываешь язык. В такие моменты будто случается мгновенная амнезия, потому что почти все вылетает из головы, а то, что не вылетело, кажется совсем несущественным элементом биографии.
– Ну… – протянул наемник и почесал кончик носа. – А что ты хочешь узнать?
Девушка пожала плечами.
– О чем посчитаешь нужным, о том и расскажи. Мне, например, интересно, что мотивировало тебя податься именно в наемники. По каким причинам ты оказался в Зоне, спрашивать не буду. У вас же считается это неприличным вопросом.
– А у вас, – сделал акцент на этом слове Ирм, – это считается приличным вопросом?
– Да, я бы рассказала. Только не уверена в том, что прошлое у меня было. Я ведь… это, – она делано небрежно махнула ручкой, и в паре метров от нее образовалось завихрение из всякой мелочевки, лежавшей на столе, – не человек вовсе.
То, что наемник сморозил глупость, он не сразу понял, потому решил быстро перевести тему.
– Наверное, начну с того, что представлюсь. Зовут меня Александр. Опуская подробности своего детства – оно у меня было беззаботным и счастливым, – перейду сразу к молодости. – После ужина и от тепла, исходящего от артефакта, Ирм совсем расслабился и позволил себе прикрыть глаза. – Получил инженерное образование, затем решил сразу долги Родине отдать. И за тот год, что я долги эти отдавал, понял, что люблю ее, Родину свою. Короче, пошел дальше по контракту служить. Вроде и деньги неплохие были, карьера звала. Не самое плохое место. Лучше, чем в конструкторском бюро на заднице сидеть.
Ирм посмотрел на свои руки в беспалых перчатках и представил эти же руки с ручкой над важным договором, а потом – над кульманом захудавшего бюро, а потом – над клавиатурой компьютера. И даже с указкой представил. И ничего не смог увидеть до конца. Зато ярко видел эти ладони с оружием, с артефактом, и в очередной раз он понял, что дорога на Большую Землю будет для него чужой.
Сообразив, что пауза затянулась, а Вита тактично молчит, наемник продолжил:
– Служба тяжело поначалу шла, а потом втянулся как-то, привык, уже иначе жизнь и не представлял. За пять лет, смешно подумать, до старлея дослужился только. Может, лизал бы я зад командирам, то капитана бы получил. Да только, как говорится, служить бы рад, прислуживаться тошно.
– Поэтому ты ушел со службы? – воспользовавшись недолгой паузой, спросила девушка.
– Нет, – наемник покачал головой. – Рапорт мне пришлось написать отнюдь не по собственному желанию. Зима тогда была. – Ирм мечтательно улыбнулся, вспоминая былые времена. – В Новосибирске зимы холодные, а тогда и вовсе жуткий мороз стоял. Я домой уже поздно возвращался и услышал женский крик. Громкий такой, знаешь, пронзительный. Так может кричать только действительно до смерти перепуганная женщина. Думать долго не стал, тем более что в такое время на улице уже почти никого нет. На крик я прибежал так быстро, как, наверное, на марш-бросках в армии не бегал. А там два здоровяка пытаются девушку в машину затащить. Она, бедняга, сопротивляется, как может, извивается, дергается, ударить пытается. Да куда ей – маленькая, хрупкая, на ангела чем-то похожа. Времени на размышления не было. Одного я огрел сразу по голове тем, что под руку попалось. А попалась мне здоровая такая железяка. Хорошо я так его хренакнул по голове, ненадолго даже подумал, что убил. Но ничего, крепкий оказался. Такие всегда крепкие. Дружбан его перепугался, девушку бросил, машину тоже кинул и удрал. Девчонка на снегу сидела и плакала, бедняга. Эти мрази успели надругаться над ней. Тогда я этого еще не знал. Девчонку я в свой бушлат укутал, смотрю на мужика этого, а он лежит и не двигается, снег вокруг него в крови. Вроде и урод, а не бросать же его, неправильно это. Но знал бы, что он девчонку… бросил бы.
Ирм говорил, а сам был уже не здесь, а в том злополучном вечере, воспоминания о котором старался запихнуть в самые глубины памяти. У каждого человека были в жизни моменты, которые больше всего хочется забыть. У кого-то – это мелкий постыдный эпизод, вроде воровства денег из кармана или неосторожного слова, сказанного близкому человеку. У других – это более серьезные проступки: прошел мимо бездомного животного в страшный мороз, оставляя его на верную гибель, прошел мимо человека, лежавшего на земле, и не вызвал ему «Скорую». И случись это хоть десять лет назад, память бережно хранит воспоминания, которые всплывут обязательно в самый неподходящий момент, когда тебе и так плохо, когда ты сомневаешься в своей человечности и в праве на жизнь.
