чтобы те дали знать, если кто-то из разбойников попробует прорываться к выходу сквозь огонь. Остальные заняли позиции перед главным входом в штольню. Николай не знал, сколько в пещерах разбойников, а поэтому сам зарядил свой мушкет картечью и своим приказал сделать то же самое. Если разбойники окажут сопротивление, то церемониться с ними он не намеревался. Когда кострищи хорошенько разгорелись, то стали ждать первых беглецов, но проходило время, и никто из разбойников на поверхность земли не показывался.
– Может, их там и нетути вовсе? – заволновался лежавший рядом с Николаем в высокой траве молодой парень.
– Внутрь не заходил, так что не считал. Может, и нет, а может, их там и не один десяток наберется! Так что будем ждать. Когда разбойники появятся, те, у кого есть пищали, по моей команде стреляют по первым рядам! А после этого идем в атаку!
Парень вроде как успокоился. Стали ждать дальше. Прошло довольно много времени, когда наконец из главного входа, откуда они ждали появления разбойников, стал клубиться дым, и тут же показались первые разбойники. Сначала их было не так и много, но потом вышли и остальные. Они останавливались у входа и натужно откашливались. У всех у них слезились глаза. Разбойники старались хватать ртом воздух, и было видно, что им сейчас очень тяжело, но они все равно, проявляя осторожность, медленно, шаг за шагом, выходили из пещеры. Они пытались разглядеть своего противника и настороженно водили перед собой – кто чем владел. У кого была сабля, у кого здоровенный нож, кто тяжелой дубиной махал, а кто и топором. Яркий свет солнца после сумрака пещер их на время ослепил. Позади всех, прикрывая одной рукой рот тряпкой, а во второй держа наготове мушкет, выходил самый здоровенный из них. Николай определил его как главаря шайки, и это была его главная цель.
– Господа разбойнички! – зычно крикнул Николай. – Вы окружены! Сопротивляться бессмысленно! Бросайте подальше вперед свое оружие, а сами ложитесь на землю, и тогда у вас появится возможность остаться в живых!
Разбойники стали озираться, пытаясь найти говорящего. Сзади их в спины стал толкать главарь.
– Что уши поразвесили! Вперед! Затопчем этих опричников! Их мало, а нас много! Вона – попрятались, ироды бесовы! Рога свои не показывают! Им самим страшно! Нас вона сколько! На ножи их, окаянных!
Толпа разбойников ломанулась вперед, бестолково друг друга расталкивая. Главарь же не торопился попасть в первые ряды, а прятался за спины своих сообщников. Николай выбрал самых ретивых и выстрелил. Картечь сразу выкосила первую пятерку. Кого убила, а кого только ранила, но главное – это то, что они тоже выведены из строя. Вслед за Николаем выстрелили еще двое стрельцов, и еще на шесть человек у разбойников стало меньше. Но еще два десятка татей хоть были и напуганы, но вооружены, и когда они очухаются, то ринутся в бой. Николай не хотел пускать своих бойцов, пока главарь не разрядит свой мушкет. Он внимательно следил за его действиями. А тот залег за трупами своих подельников и тоже выжидал. Главарь понимал, что до него картечь пищалей стрельцов не долетит, и чувствовал себя в полной безопасности. «Хитрый, гад! Чем бы его отвлечь?» – подумал Николай, пока лежа перезаряжал мушкет. Создалась патовая ситуация. Николай не хотел рисковать своими людьми, а главарь не знал, как ему самому и его людям вырваться из ловушки.
Разбойники не ждали нападения из-за спины. Они были уверены, что их враг находится только перед ними, и этим моментом нужно было воспользоваться. Николай отдал лежащему рядом с ним подьячему свой заряженный мушкет и приказал стрелять, если разбойники снова поднимутся в атаку. Молодой парень явно боялся, но не хотел выказывать это перед своим начальником. Уже хорошо. Николай объяснил ему, что нужно делать, и перекатом ушел вниз по склону к реке. Понизу у него была возможность незаметно обойти разбойников, а затем ползком забраться на склон холма, в котором и был выход из пещеры, из которой вышли разбойники. Таким образом можно будет оказаться прямо над главарем. Но теперь желательно, чтобы разбойники полежали, пока Николай будет менять свою позицию.
Скатившись вниз к реке, он бегом вдоль нее переместился значительно правее. Здесь его разбойники уже не заметят, да и склон горы в этом месте был более пологий. Забравшись обратно наверх, Николай посмотрел в сторону залегших разбойников, они все напряженно смотрели перед собой и в его сторону не глядели. Ползком он перебрался к склону холма и осторожно полез наверх. Наконец забрался на холм и осторожно посмотрел вниз. Главарь разбойников как раз находился под ним, распластавшись на земле. Внезапно он вскочил и закричал:
– Чаго разлеглися, олухи! Вперед, они больше не стреляють!
Некоторые из разбойников нехотя вскочили и, не торопясь, пошли вперед. И тут же грохнул выстрел. Это из мушкета Николая выстрелил подьячий. Один из татей громко закричал и завалился на бок, держась за живот. Остальные снова залегли. В их числе и главарь. Он еще не произвел выстрела – выжидал, чтобы уж бить наверняка. Николай вынул из кобуры пистолет и стал прицеливаться в руку главаря. Николай набрал воздуха, замер и плавно нажал на курок. Прозвучал выстрел, и главарь выронил из руки пищаль. Он дико закричал, схватился за раненую руку, а его подельники, не понимая, в чем дело, стали таращиться на него.
– Вперед! В атаку! – закричал с холма Николай и побежал вниз.
Его люди поднялись и бросились на разбойников. Завязался ожесточенный бой на саблях и ножах. Десяток Николая превосходил по боевой подготовке татей, но те отлично понимали, что это их последний бой, и дрались, как загнанные в угол крысы. Отчаянно и ожесточенно. Даже главарь, несмотря на рану в руке, встретил Николая с разъяренной от гнева, покрасневшей рожей. Он заорал и, прижимая к груди раненую руку, бросился на него, с бешеной скоростью вращая перед собой саблей. Он бился с неиссякаемой силой, как виртуоз сабельного боя. Он был явно из бывших вояк, выигравший не один бой. Скорее всего, в свое время он имел чин не меньше десятника.
