Дитрих из Немецкой слободы указали мне на владельца этих вещей – литовца Антонавичуса Дордемайтиса. Ты, государь, его знаешь под именем Антона Дордомыжского.
– Вот он, вор! Змий ползучий! – гневно крикнул царь и оглянулся на стоящих рядом бояр так, как будто именно они участвовали в заговоре против него. – А я его на груди своей пригрел, обласкал своим вниманием за страдания евоные в ливонском полоне! А он, значит, вон как подлюка поступить надумал! Дальше сказывай, боярин!
– Тогда, чтобы полностью изобличить ворога и чтобы он не смог отговориться, я прикинулся иноземцем и сказал убийце, что ловчий видел, как он убил боярина, и что его золотая табакерка теперь у ловчего в доме. Литвин поверил мне и поехал к ловчему, чтобы забрать у него свою вещицу и убить свидетеля. В это время мы с боярином Морозовым Астением Порфирьевичем захватили литвина при видаках на месте исполнения нового убийства. Но мы не дали свершиться греховному деянию и изобличили ворога. Таким образом, государь, нам удалось захватить лазутчика-литвина, которого польский король намеревался использовать в своих коварных замыслах. Связь с ним для сокрытия своих истинных намерений враги держали через ганзейского ювелира Карла Дитриха из Немецкой слободы. Наши недруги надеялись поставить к тебе, государь, постельничим своего человека, чтобы тот имел возможность убить тебя, вызвать в Московском княжестве смуту, а затем на престол московский поставить своего польского ставленника, отдать земли государства нашего во владения польского короля и, таким образом, одолеть нас без войны.
Николай умолк, а царь замер, словно каменная статуя. Он грозно насупился и вонзил свой острый, как шило, взгляд в Николая. Прошла одна минута, другая. Царь не шевелился. Бояре стали осторожно переглядываться, чувствуя, что сегодняшний визит молодого боярина и его крамольные речи могут для него весьма плохо закончиться. Было видно, что друг крестного, думский дьяк Андрей Яковлевич, сильно забеспокоился за Николая. Но наконец царь прервал свое молчание:
– Говоришь, убийство мое враги наши замышляли? – гневно спросил царь. – А где в это время были люди, которые своего государя охранять должны были пуще собственной жизни? Куда дворецкий мой глядел, а Разбойный приказ где был? А, я вас спрашиваю?
Николай молчал. Молчали и бояре, которых царь оглядывал испепеляющим взором. Он вновь посмотрел на молодого боярина и с явным подозрением спросил:
– Ладно, со своими боярами я еще потом поговорю! А как ты сам к немцу-то в доверие сумел пробраться?
– Так мне заморские языки известны и внешний вид свой сменил на такой, как у латиняк. Вот они и приняли меня за путешественника из Парижа, со специальным королевским заданием.
– Путешественник! Он путешественник! – громко рассмеялся царь и вместе с ним стали посмеиваться и бояре. – Больно ловок ты, путешественник! А часом сам ты не засланный ко мне лазутчик?!
Царь резко сменился в лице, наклонился вперед, поближе к жертве. Нос вытянулся, и он стал похож на хищную птицу, готовую кинуться на свою добычу. Его темные глаза насквозь буравили Николая. Царь ждал ответа. Все бояре, присутствовавшие в Грановитой палате, тут же подобрались и стали испуганно глядеть на Николая, но у того на лице не дрогнул ни один мускул.
– Коли был бы засланным человеком, то стремился бы к тебе поближе подобраться, чтобы в доверие к тебе втереться, пост важный занять, а я, как ты видишь, не стремлюсь к этому. Сам на рожон лезу, за ворогами по лесам да пещерам бегаю, будто собственной смерти ищу. Мое дело – государство наше от разбойного люда беречь. Так что защита я государству нашему, а не подлый враг и изменник, – спокойным голосом ответил Николай.
Царь резко выпрямился, обернулся и внимательно оглядел свою свиту, стоящую рядом с его троном, будто бы продолжая выискивать среди них изменника. Затем снова вонзил взгляд в Николая, но внезапно расслабился и с абсолютно серьезным выражением лица произнес, выделяя каждое слово:
– Верю я тебе, боярин, что не враг ты государству нашему! А потому ты и стоишь сейчас передо мною, а не у палача на крюке висишь! Какие языки знаешь, путешественник?
– Франкийский, англицкий и латинский, – без тени волнения ответил Николай.
– Англицкий, говоришь, – задумчиво произнес царь и переглянулся с посольским дьяком.
Немного помолчал и резко выкрикнул:
– Хорошо! Поедешь в Лондон! Вместе с людьми англицкой компании, которая у них называется «Московская». Мы посылали своего человека, боярина Барашина Сергея Мироновича, в ихний Лондон. Он должен был ознакомиться с работой этой компании. Проверить качество пушек, оценить фарфоровую посуду и золотые украшения. Вернуться он должен был в июне. Но вот уже изрядно времени прошло, как от него ни слуху ни духу. Англики говорят, что понятия не имеют – куда мог подеваться наш человек. Мы им претензий пока не выставляли. Есть желание самим вначале все поподробнее разузнать в Лондоне. Поэтому ты сейчас поедешь туда, на место боярина Барашина, и будешь пока у нас проходить по Посольскому разряду. Так что поезжай и узнай, что с боярином, жив ли он? Не перекинулся ли к врагам нашим – в Ганзу, али Польшу, или Швецию? Через три дня люди из этой англицкой компании возвращаться к себе домой будут. Вот и ты поезжай вместе с ними. Посольский дьяк Андрей Яковлевич договорится с нужными людьми и потом обговорит с тобой, как тебе себя вести в ихнем Лондоне. Для нас очень важна работа с этой англицкой компанией, поскольку ганзейцы не желают продавать нашему княжеству оружие, а шведский король всячески пытается препятствовать нам в Варяжском море! Опять же их королева Елизавета исповедует
