молились, но не о том, а о чуде…
– Которое случилось?
– Да! Одним прекрасным утром он оказался вновь цел и невредим. Это было подлинное чудо!
Магистр задумчиво пожевал нижнюю губу. Никто лучше волшебников не знал, насколько редко случаются чудеса.
– Выздоровел сын – стала одержима дочь. Это не совпадение и не чудо, это обмен. Если бы она просто захворала после его исцеления, я бы подумал на обычное колдовство, но одержимость… это намного хуже. Ее нужно немедленно переместить в храм и провести обряд изгнания.
– Переместить? Изгнания? Но как, если она сходит с ума…
– Ее душу терзает тварь из Пекла. Если процесс не прервать, то ко времени появления савлита он будет необратим, и ее просто умертвят… если смогут.
По дому разлетелся душераздирающий вопль. Летье сорвался с места, опрокинув стул, но волшебник оказался быстрее и первым выметнулся из кухни. В комнате одержимой отец Эмиль, будто постаревший лет на десять, дрожащим голосом дочитывал молитву. С последними словами он облокотился о стену и тяжело задышал.
– Она… она пыталась… отгрызть себе… Пришлось отвадить святым словом.
– Решено! Зовите своих людей, мы перенесем ее в часовню и проведем ритуал изгнания.
– Что? Экзорцизм? Кто будет…
– Вы, отче, – отрубил маг.
– Но я не умею!
– Я напишу вам нужные формулы, а вы вложите в них свою веру! Есть в вас вера? Советую найти!
– Но я не имею права, я непосвященный…
– Придется рискнуть.
С великой осторожностью Сабина была избавлена от веревок и тут же попыталась напасть, но Тобиус, проявляя немалую ловкость и силу, удержал ее. Маг приказал людям Летье держать девицу, а сам достал из сумки маленький свинцовый коробок. Появившаяся на свет цепочка с нательным костерком была самой обычной – серый металл, блеклый и непритязательный. Как только она оказалась на шее Сабины, одержимая замерла и обмякла со стоном.
– Прежним хозяином реликвии был армейский капеллан, который погиб, сражаясь с отродьями Пекла. При жизни он не блистал благочестием, но, встретившись с демонами, нашел в себе Господа-Кузнеца.
– Погрузите в телегу, – твердо продолжил Летье, заразившись решительностью чужака, – быстро, остолопы!
Солнце к тому часу преодолело середину небосвода, жара не спадала. Лошадь, которую пытались впрячь в телегу, стала сопротивляться, испуганно прядая ушами и роняя пену. Один из дворовых чуть не получил копытом в грудь, но маг наложил на животное чары Приручения, и оно покорилось.
Чем ближе они подбирались к храму, тем заметнее становилось волнение, охватывавшее Сабину. Она все еще была парализована, но даже при этом ее конечности подергивались, а пальцы скрючивались как птичьи когти. Когда одержимую внесли в пустой зал, она сдавленно зарычала. Отец Эмиль позвал служку и приказал принести из кладовых свечи и церковные благовония, сам же клирик получил лист с формулами изгнания.
– Не мешкайте, – сказал волшебник.
Отец Эмиль спешно удалился в жилые помещения храма, а Тобиус стянул с левой руки перчатку, скрутил ее и просунул меж челюстей Сабины, предварительно приведя язык в правильное положение.
Велев посторонним покинуть зал и закрыть двери, волшебник ненадолго остался один на один с богом.
– Я… готов? – Отец Эмиль вернулся в церемониальном облачении.
– Больше уверенности, отче, – если не вы, то кто?
– У меня складывается мнение, что вы. И двух часов не прошло с тех пор, как вы вошли в мой храм, и вот… Как так получилось, что я теперь действую по вашей указке?
– Просто я знаю как надо, – ответил маг. – Начинайте.
Не прошло и четверти часа, как внутри церкви раздался оглушительный взрыв, и волшебник вывалился наружу, шатаясь под весом священника. У Тобиуса были слегка безумные глаза, и он очень громко говорил, что ничего не слышит, а потому не надо задавать ему вопросов. Летье вбежал в храм и перелез через кучи поваленных скамей к алтарю, где лежала его дочь, неподвижная, но все еще живая.
– Полный крах, – говорил Тобиус, не прекращая морщиться от противного писка в ушах. – Кажется… все получалось, все было на нашей стороне и… можно было просто-напросто
После того как удалось навести в церкви некое подобие порядка, Тобиуса и священника отвели в дом одного из дворовых помощников Летье, который жил неподалеку. Бессознательного отца Эмиля уложили на кровать и обеспечили компрессом на лоб, Тобиус же, потихоньку глотая вино, пересказывал случившееся.