Со всеми этими военными хлопотами он стал редко выпускать компаньона погулять – такие существа не встречались на каждом шагу, и Лаухальганда был довольно приметен.
Усевшись на пол и поджав под себя ноги, маг погрузился в медитативный транс. Он посвятил внимание работе над собственными энергопроводящими потоками.
Через какое-то время боль вывела из состояния «расслабленной сосредоточенности» – это тупые зубы Лаухальганды сжались на пальцах левой руки.
– И чем же я вновь заслужил твое недовольство, о великий? – слегка раздраженно спросил волшебник.
– Ф-ф-ф-ф-ря!
– Как грубо!
Лаухальганда откатился, раскрыл пасть и выплюнул на пол Шкатулку Откровений. Покидая стоянку аламута, Майрон спрятал бесценный артефакт в месте, которого без риска для жизни было не достичь. Все это время он даже не вспоминал о ней, ибо жизнь подкинула тысячу и одну новую проблему. Однако вот она, Шкатулка Откровений, и магические знаки на ее корпусе больше не светились, один лишь самоцвет на вершине мягко вспыхивал и потухал.
Серый маг медленно провел над ним ладонью, и в воздухе появились строки безумно быстро сменявших друг дружку символов, знакомых и чуждых. Постепенно процесс замедлялся, понятные литеры преобладали над неизвестными глифами и иероглифами, пока в конце концов над пирамидкой не сложился световой текст на вестерринге:
Строки мигнули и погасли, а из распахнувшегося корпуса выпал дневник Джассара. Неуверенно подняв его с пола, Майрон Синда, словно обращаясь к автору, спросил:
– И это все? Все, что здесь есть? И вот ради этого за мной ведут охоту?
В растерянности он не понимал, что должен чувствовать – разочарование или гнев?
– И что прикажете делать с этими стишками?
Ответа не последовало, и лишь одно было ясно: ему придется научиться очень хорошо играть в раджамауту.
