Альваро провоцировал меня, мастерски перебирал струны моей души, вытягивал из меня такие признания, которые в другой ситуации я предпочла бы оставить при себе.
– В таком случае я не вижу никаких препятствий, – резюмировал он наш разговор, заставив меня почувствовать себя полной дурой.
Я ничего не понимала, не могла уловить хода его мыслей, не могла предвидеть его следующий шаг, и от этого мне стало не по себе. Альваро сводил меня с ума, и эти чувства были куда сильнее обычной симпатии.
– О чем вы? Я не понимаю вас.
– Вам нужно спасти репутацию, а мне поставить победную точку в этом деле с королем, – ответил он без обиняков.
– Что вы имеете в виду? Вы не собираетесь уступать? Совсем не боитесь за себя и свою жизнь?
Его слова напугали меня. В голове начали появляться волнующие и в то же время шокирующие догадки.
– Я никогда не отступаю с пути, на который встал, – спокойно ответил герцог.
– И что вы намерены сделать?
– Я намерен сделать вам предложение руки и сердца, графиня. Я предлагаю вам сделку – мое имя в обмен на ваше молчание. Это дружеское предложение, которое, я надеюсь, не задевает вашу честь.
– Что?
– Я спасу вашу репутацию и честь, а вы не станете вмешиваться в мои дела и никому не скажете, что видели мое лицо.
Холодок пробежался по моей коже. Неужели он раскусил меня, догадался, что я солгала?
– Мое истинное лицо, – со смехом пояснил он, заметив, в какое замешательство привели меня его слова.
– Ваше истинное лицо? – переспросила я.
– Контрабанда, – сказал герцог. – Вы будете молчать о том, что видели.
– А как же король? – озвучила я свое главное опасение.
– Это дело совсем не для вашей нежной головки, дорогая графиня, – ласково ответил он, но взглядом дал понять, что этот вопрос больше подниматься не будет, – предоставьте это мне.
Сказав свое последнее слово, он аккуратно взял мою руку и поднес ее к губам. А затем поклонился с достоинством настоящего гранда, развернулся и вновь начал подниматься по гранитной лестнице наверх, в кабинет матери-настоятельницы.
Он ушел, так и не получив от меня положительного ответа. Но мы оба знали, иного я и не дам.
Глава 14
– Все готово? – спросил Альваро, лично обходя повозки и заглядывая под парусину.
Он, как настоящий хозяин, обошел все телеги со специями, проверил, насколько хорошо подкованы лошади и мулы, заглянул в ящики с провизией с монастырского двора, которой нас снабдила преподобная мать-настоятельница, и теперь задал этот вопрос скорее для галочки.
– Да, ваше сиятельство, – ответил все тот же великан-горбун, который, судя по всему, был за главного среди герцогской свиты подручных.
– Тогда в путь.
Мать Августа провожала нас суровым взглядом. Она стояла на краю моста через ров, скрестив на груди руки, и молчала. Ее губы были сжаты, а на переносице пролегла глубокая морщина. Ей совсем не понравилась идея герцога жениться на мне. Прошлым вечером я стала случайным свидетелем ее спора с Альваро под дверью его кельи. Она предупреждала герцога о последствиях, говорила, что он замарает честное имя Альба, связав себя узами брака с женщиной, выигранной в карты, что он станет посмешищем, который женился так скоропалительно, словно бежал на пожар, что я ему не ровня, что ему в невесты годится только принцесса крови и что он еще крепко пожалеет об этом решении.
Альваро терпеливо выслушал ее обвинения и угрозы, а затем спокойно ответил с присущей его суждениям мудростью:
– Мне омерзителен мир, в котором государствами правят идиоты, а свадьбы играют, оглядываясь на записи в церковных метриках. Я не хочу быть частью мира, в котором мать-настоятельница христианского монастыря измеряет достоинства человека его кошельком и титулом. Запомни, меня не остановят ни ее положение, ни насмешки придворных попугаев, только и способных корчить рожи и сочинять сплетни. Я не жду от тебя понимания или поддержки, но я все же прошу твоего благословения, потому что я знаю, что твое сердце еще хранит в себе ту доброту и любовь, что приблизила тебя к Богу. Ты не отвернешься от меня, Августа.
– Конечно, не отвернусь, – дрогнувшим голосом ответила женщина, – иди ко мне, мой мятежный и смелый брат. Да благословит тебя Господь!
Я подошла к двери и заглянула в замочную скважину – они обнимались. На сердце стало немного легче от увиденного. По крайней мере я не стала причиной раздора между братом и сестрой.
Теперь она провожала нас взглядом, полным страха и боли. Ее тревога передалась и мне, острое чувство вины закралось в сознание. Я ощущала себя заложницей собственной судьбы, которая впутывает в неприятности всех, кто оказывается со мной рядом. Я понимала тот страх, что поселился в сердце матери-настоятельницы. И в то же время я ничем не могла ей помочь. Мне нужно было спасать себя. И ко всему прочему, разве можно добровольно отказаться от такого спасителя?
