– Я послал! Вот только двор короля оказался не в столице. Об этом я знать не мог. А когда узнал, что абелия зацвела и в имении графа Лоренцо Конте и что король принимает его и юную графиню во дворце маркиза Пилара, – сразу же отправился в путь, чтобы восстановить справедливость.
– С вашей стороны это неслыханная дерзость – являться к королю, чтобы требовать от него подобной справедливости, тогда как ваша дочь бесноватая!
– Моя дочь отбыла свое наказание. К тому же в хартии грандов ничего не говорится о душевном состоянии королевской невесты. Я не нарушил закона.
Лицо у обвинителя побагровело от злости, он сжал руки в кулаки и несколько раз прошелся перед судейским столом туда-сюда, о чем-то задумавшись.
– То есть вы утверждаете, что имеете первоочередное право выдать дочь за короля?
– Именно так!
– И вас совершенно не смущает, что впоследствии у короля может быть неполноценный наследник?
– Как это? – стушевался маркиз.
– Неужели вы думаете, что ваша умалишенная бесноватая дочь может родить здоровое потомство королю? Вы хотите, чтобы королевстом правил идиот? Или калека? На что вы обрекаете людей Басконии?
– Я… нет… я никогда об этом не задумывался ранее, – ответил мужчина, окинув виноватым взором зал, – я не заходил в своих мыслях так далеко.
– То есть судьба Басконии, ее будущее вас не волнуют? То есть вас волнует только благополучие маркизы и ваше собственное? Так?
– Нет-нет, все не так, – забормотал маркиз, тряся седой головой, – я просто не думал об этом в подобном ключе.
– Ваше высокопреосвященство! Уважаемый суд! Добрые люди! Вы только что слышали своими ушами, что сеньора маркиза не тревожит будущее государства. Что это, если не государственная измена?
– Измена! Она и есть! – послышались выкрики из зала. Арана расплылся в широкой ехидной улыбке, которая добила и без того поникшего маркиза де Вильенсо. Мужчина опустил голову и замолчал.
– Прошу суд присовокупить показания обвиняемого к делу и добавить к пунктам обвинения государственную измену.
Судья, сидевший от главного инквизитора слева, согласно закивал, а затем принялся что-то строчить длинным гусиным пером на бумаге.
– Прошу проводить для допроса маркизу де Вильенсо! – продолжил свою победную речь сеньор обвинитель, который после блистательной манипуляции над совестью подсудимого явно стал чувствовать себя лучше и увереннее.
Пристав проводил обратно на скамью старика и помог добраться до злополучного стула сгорбленной под тяжестью обвинений девушке.
– Дорогая маркиза, есть ли у вас что-то сообщить суду?
– Да, – тихо ответила девушка, бросая на Арану исподлобья испуганные взгляды.
– И что же это? Не стесняйтесь, говорите! Но только помните, что каждое ваше слово может быть использовано против вас!
– Я никогда не состояла в отношениях с дьяволом и не пила крови болотных жаб, – проблеяла маркиза дрожащим голосом, – а также никогда не подстрекала отца к мошенничеству и обману. Я своими глазами видела, как распустились цветы на абелии в нашем саду утром третьего июня.
Я замерла, прислушиваясь, как бьется мое сердце. По позвонкам гулял противный ледяной слизень, заставлявший мои мышцы сжиматься от болезненных спазмов. К горлу подкатывала тошнота.
Каково было ей, маленькой, сгорбленной девушке, сидеть там, на этом ужасном стуле, и пытаться оправдаться, когда все вокруг против тебя? Как у нее хватало смелости открывать рот и говорить? Да еще так прямо и откровенно. От мысли, что на этом месте могу оказаться я, мне стало совсем дурно, и я вновь раскрыла веер, почувствовав острую нехватку кислорода. Спертого воздуха едва хватало, чтобы я могла дышать, не теряя сознания.
– Как прекрасно! – тем временем продолжил Арана. – То есть суд должен поверить тому, что вы видели? А как же быть с заключениями лекарей- монахов из монастыря Святой Анны, в котором вы отбывали наказание? Вот выдержка из их доклада.
Мужчина подошел к своему столу, покопался в бумагах и вытащил на свет божий длинный лист. Прокашлявшись, он начал зачитывать написанное:
– «Диагноз маркизы де Вильенсо не оставляет сомнений – юродство. У нее случаются видения, она слышит голоса, которые не слышит больше никто, порой закатывается в приступе безудержного хохота или бросается на постель с рыданиями без причины. Ритуалы экзорцизма не принесли желаемого результата, а принимаемые снадобья только ухудшают состояние больной. Вердикт: болезнь неизлечима и прогрессирует».
Мужчина замолчал и взглядом обвел судей, а затем посмотрел в лицо напуганной до полусмерти девушки.
– И после этого суд должен верить вашим глазам и словам, дорогая маркиза?
– Я… я… – начала заикаться девушка, после чего вдруг ее тело затряслось и она рухнула на пол. Из ее рта пошла белая пена.
«Эпилепсия!» – пронеслась в моей голове здравая мысль. Я подскочила с места и едва не кинулась вниз, инстинктивно желая помочь больной и даже не думая о последствиях такого импульсивного поступка, но рука Филиппа схватила меня за запястье.
– Что с вами, герцогиня? Вы никогда не видели юродивых? Сядьте на место.
Я посмотрела в его глаза. Там не было ни грамма сострадания. Только холодный расчет и самоуверенность. Мне пришлось сесть, молча наблюдая за
