Рискни.
Рисковать?
Чего ради? Кроме клинка ей кошель с золотом вручили. И еще один. И, что важней, страничку, на которой написано, как клеймо с лица свести. Простенький обряд… решайся, девка. И будешь свободна.
Уйдешь из города…
…или нет? Зачем уходить? В другой конец перебраться. Лето близко, а там и в Акадэмию набор. Без клейма-то она пройдет.
Выучится.
Магичкой станет. А магикам никто не указ…
Щучка закрыла глаза и провела пальцами по острию клинка… что бритва… больно не будет… он и понять-то ничего не успеет… если она решится.
Она ведь решится?
Уже почти.
Гребень пах сандалом, и Кеншо-авар поморщился, отстранил руку рабыни, которая поспешно отступила в тень.
Не спалось.
Здесь иначе. Тесно. Душно. И воняет городом. А в степях приволье… в степях бы он живо показал наглому мальчишке, чего стоит он вместе со своим даром. У других и род не хуже, и дар не плоше.
В степях…
Полыхнуло б однажды, занялось бы так, что и камни, которым попасть довелось в огненную круговерть, зарыдали бы… а тут… сиди.
Пей вино.
Любуйся на танцовщицу, что вьется змеей, улыбайся и жди, когда захлестнет шею шелковая петля. И ведь мальчишка-то знает ответ, но не скажет.
Если даже пытать — не скажет.
Но попробуй такого тронь. Слово кагана его бережет. Дар… от таких даров и приключается бессонница, которую ни танцовщицам, ни наложницам не одолеть.
Домой бы…
…ничего. Уже недолго. За стенами наглеца не достать, так не вечно он сидеть будет. Вот как выйдет, так и пошлют весточку… а девку все одно убрать надобно будет. На всякий случай.
Тот, который говорить приходил, недоволен будет. Но что Кеншо-авару от его недовольства? Ему бы слово исполнить — и домой…
…в степях и дышится иначе.
Свободней.
Он махнул рукой, и девка — хорошая рабыня, ласковая — поползла по ковру, извиваясь всем телом, ткнулась лицом в босые ноги, глаза подняла синющие, наглые…
— Чего желает мой господин?
Чтоб мальчишка сам сдох… но, увы, в такие чудеса Кеншо-авар не верил.
Гребень летал по золотым волосам…
…птички спят в саду. И ты спи, дитятко… сычи да совы ухают, дурное говорят, не надобно их слушать… волос тонок, что нить золотая, рыжиной отдает. Личико вот белое, щеки розовые, губы алые…
— Спи, моя радость. — Царица наклонилась и коснулась теплого лба. — Скоро уже, недолго осталось…
Не шелохнулась ее кровиночка.
Лежит.
Гроб стеклянный.
Цепи золоченые… она б и золотые повесила, да не выдержат тяжести такой.
Розы белые в ногах…
— Спи, дитятко. — Она не удержалась, обернулась.
Висит гроб.
Лежит царевна, ликом прекрасна. Не то жива, не то мертва… гляди — не наглядишься, кто бы ни увидел ее, кто бы ни рискнул спуститься по заросшим мхом ступеням, кто бы…
