Мужчина останавливается, но не оборачивается.
— Вы знаете, где она живет?
— Да.
— Отведете меня к ней? Я заплачу.
— Сколько?
— А сколько нужно?
Плечи его поникли.
— Пойдемте.
Она отступает в сторону, чтобы пропустить старика, а потом следует за ним обратно к автопарковке.
На труп она не оглядывается.
Элспет почти бежит, чтобы не отстать, и в какой-то момент, поскользнувшись, отчаянно молотит воздух руками, умудрившись сохранить равновесие только в самый последний момент.
Он открывает двойные ворота сбоку здания и исчезает внутри, а через несколько секунд Элспет слышит натужное гудение мотора, который тот пытается завести.
Вскоре из ворот, кашляя, как астматик, задним ходом выезжает автомобиль.
— Садитесь, — коротко бросает старик через окно.
Понятно, что она его чем-то обидела: то ли тем, что не захотела дойти до места крушения, то ли тем, что упомянула Чийоко.
Она поспешно забирается внутрь, пока он не передумал. Он выезжает с парковки на дорогу, так же мало обращая внимания на снег и лед на ней, как и водитель такси. Похоже, он едет к краю леса, и вскоре за поворотом она различает припорошенные снегом крыши нескольких деревянных строений.
Старик замедляет ход, и они тащатся мимо ряда продуваемых всеми ветрами одноэтажных домиков. Она замечает проржавевший торговый автомат, наполовину занесенный снегом трехколесный детский велосипед на обочине дороги, кучу покрытых сосульками дров, сваленных у стены одного из домов. Когда они доезжают до окраины деревни, он поворачивает обратно в сторону леса. Дорога здесь покрыта нетронутым слоем снега — ни единый след человека или животного не нарушает его поверхность.
— Здесь кто-нибудь живет?
Он игнорирует вопрос и жмет на акселератор. Машина неуклюже взбирается на небольшой подъем и останавливается в сотне метров от строения из расслаивающихся досок, которое устроилось в мрачного вида нише на опушке леса. Если бы не покосившаяся веранда, окружающая его, и не закрытые ставнями окна, оно напоминало бы сарай.
— Это то место, которое вы искали.
— Чийоко живет здесь?
Старик цыкает зубом и смотрит прямо перед собой. Элспет стягивает промокшую перчатку и роется в кармане в поисках денег.
—
— Идите.
— Я вас чем-то обидела?
— Меня вы не обидели. Я просто не люблю это место.
Это говорит человек, который зарабатывает на жизнь тем, что обирает трупы?! Элспет снова начинает трясти. Он берет деньги, и она выбирается из машины. Она ждет, пока машина сдаст назад, напоследок выпустив из выхлопной трубы облако черного дыма. Она с трудом сдерживается, чтобы не крикнуть: «Постойте!» Завывание мотора быстро затихает вдали — даже слишком быстро, как будто сама атмосфера жадно поглощает каждый звук. Вокруг тихо. Слишком тихо. В каком-то смысле лес выглядел даже более радушно. Где-то в области затылка появляется тревожное ощущение, что за ней наблюдают.
Она взбирается на деревянное крыльцо перед домом, с облегчением отметив для себя, что пол здесь усыпан окурками сигарет. Следы жизни. Она стучит в дверь. В горле першит, и впервые за много лет она ловит себя на том, что хочет закурить. Она стучит еще раз и решает, что, если ей и сейчас никто не ответит, просто уберется отсюда к чертовой матери.
Но уже через секунду дверь ей открывает полная женщина, одетая в неряшливое розовое
— Вы Чийоко? Чийоко Камамото?
Широкое лицо женщины расплывается в улыбке, и она отвешивает легкий поклон.
— Заходите, пожалуйста, — говорит она. Ее английский безупречен и — как и у старика — несет на себе следы американского акцента.
Элспет ступает в узкую прихожую — воздух здесь такой же морозный, как и на улице, — и сбрасывает промокшие ботинки, морщась, когда холодное