— У вас есть какой-либо опыт ухода за детьми, Пол?
Я ответил ему, что присматривал за Джесс и Полли, когда они были еще совсем маленькими, и еще раз подчеркнул, что Стивен и Шелли выбрали меня их опекуном.
— Ему просто нужен их дом! Он ведь актер! Ему плевать на этого ребенка! — заверещала Мэрилин, почему-то сорвав этим аплодисменты.
Роджер несколько секунд выдерживал паузу, чтобы дать страстям поутихнуть, а затем сделал ход, совершенно ошарашивший меня.
— Пол… Это правда, что вы страдали психическим расстройством?
Публика снова взорвалась, и даже Мэрилин выглядела несколько опешившей.
Я не был готов к этому вопросу. Заикаясь и сбиваясь на каждом шагу, я предпринял жалкую попытку объяснить, что тот мой срыв уже в прошлом.
Разумеется, это фактическое признание породило бесконечный поток новых сенсационных заголовков, суть которых сводилась к одному: «Опекуном Джесс будет псих».
Понятное дело, я был опустошен и подавлен. Никому не понравится, когда о нем пишут такие вещи, и мне приходилось винить только самого себя за свою открытость. Потом меня жестко критиковали за то, как я после всего этого повел себя по отношению к прессе. Среди прочих нелестных эпитетов меня называли публичной проституткой и «самовлюбленным и не внушающим доверия эгоистом». Но что бы ни писали обо мне в газетах, в сердце у меня на первом месте всегда были интересы Джесс. Я отложил свою карьеру на обозримое будущее, чтобы все свое время посвятить только ей. По правде говоря, если бы я был заинтересован в том, чтобы эксплуатировать ее в корыстных целях, то мог бы заработать миллионы. Но дело было не в деньгах, поскольку страховки Шелли и Стивена были полностью выплачены, а кроме этого была еще и компенсация, которую я намеревался поместить в трастовый фонд на имя Джесс. Она всегда будет присмотрена. Причины, по которым я появлялся на различных утренних шоу, не имели ничего общего с деньгами, а были направлены исключительно на то, чтобы внести в этот вопрос полную ясность. На моем месте так поступил бы каждый.
Как видите, проблем у меня было невпроворот, однако приоритетом оставалась Джесс. Малышка по-прежнему была без сознания, но, если не считать ожоговых травм, поправлялась. Мне необходимо было начинать думать о том, где Джесс будет жить.
Доктор Касабян, который победил в конкурсе и был назначен психологом Джесс, когда она в конце концов пришла в себя и начала говорить, предположил, что, видимо, лучше всего она будет чувствовать себя в знакомом окружении, а это означало переезд в дом Стивена в Чизелхерсте.
Когда я после всего случившегося в первый раз вошел туда, это был один из самых тягостных моментов в моей жизни. Все здесь, от школьных и свадебных фотографий на стенах до засохшей елки на подъездной дорожке к дому, которую Стивен так и не собрался выбросить, напоминало о том, что мы с Джесс потеряли. Когда я закрывал за собой дверь под выкрики просочившихся и сюда газетчиков (да, они сопровождали меня даже в этой болезненной ситуации), я чувствовал себя таким же убитым, как это было, когда я впервые услышал трагическую новость.
Но я заставил себя противостоять ситуации. Ради Джесс я должен был быть сильным. Я медленно обошел дом, сломавшись окончательно, когда увидел фотографию, на которой мы со Стивеном были еще совсем детьми и которую он поставил у себя в кабинете. Я был маленький и толстенький, с редкими передними зубами, а он — стройный и серьезный. По виду вы никогда не сказали бы, что мы с ним двойняшки, да и люди мы с ним были совершенно разные. Уже в восемь лет я, например, знал, что хочу быть на сцене, в то время как Стивен был гораздо более сдержанным и серьезным. И все же, несмотря на то что в школе мы вращались в разных кругах, мы всегда были близки; а когда он познакомился с Шелли, наши отношения даже стали более глубокими. Мы с Шелли сразу же подружились.
Хоть это и разбивало мне сердце, я заставил себя провести ночь здесь — для блага Джесси мне было необходимо самому акклиматизироваться в этом доме. Я почти не спал, а когда все-таки наконец заснул, мне приснились Стивен и Шелли. Сон был такой явственный, как будто они находились со мной в этой комнате, как будто их души цеплялись за этот дом. Но я знал, что в отношении Джесс поступаю правильно, что они дают мне на это свое благословение.
Их тела до сих пор не были собраны воедино. Как и тело Полли. В каком-то смысле это тоже было для меня благословением Господним. Вместо воспоминаний об ужасающей поездке для опознания в каком-то бездушном португальском морге мои воспоминания о них связаны с нашим последним совместным ужином: Полли и Джесс хихикают, а Стивен и Шелли обсуждают свой последний в жизни короткий отпуск. Счастливая семья за столом.
Я не знаю, что бы делал во время всех этих перипетий без Мэл, Джеффа и остальных хороших людей из «277 — все вместе». Не забывайте, все эти мужчины и женщины потеряли своих близких самым ужасным из возможных способом, однако при первой же возможности они дружно вставали на мою защиту. Мэл и Джефф даже сопровождали меня, когда я перевозил свое имущество на новое место, помогали мне решить, что делать с семейными фотографиями, которые были расставлены здесь повсюду. Мы решили убрать их, чтобы у Джесс было время окончательно смириться со смертью родителей и сестры. За этими людьми я был как за каменной стеной — говорю это совершенно искренне.
Конечно, та желчь, которой плевалась семейка Адамсов и их подручные, газетные писаки, было еще не все, с чем нам пришлось столкнуться. Особенно после того, как стал распространяться настоящий вирус теорий тайного заговора: что эти катастрофы являются подтверждением того, что 2012 год действительно будет годом конца света; что самолеты сбросили на землю инопланетяне, а тела Троих сохранили специально; а потом еще это бредовое заявление какого-то американского проповедника насчет того, что в Джесс, Хиро и Бобби вселились трое из четырех всадников Апокалипсиса! Это