Меркабура, но они построены человеческими руками.
Я встаю и подхожу к окну, за мной подтягиваются остальные. Так вот почему тут все вперемешку: Пизанская башня и Саграда Фамилия, дом Зингера, увенчанный стеклянным глобусом, и уходящий в небо шпиль башни «Бурдж-Халифа».
– В основном здесь то, что позволяет вынимать уйму денег из карманов туристов во всем мире, – замечает Серафим.
– Сиднейский оперный театр – как настоящий, – восхищается Инга. – А рядом – Венская опера. Разве так бывает?
Я не помню, как выглядят разные оперные театры, но стесняюсь спросить у Инги, а красивых зданий за окном – как одуванчиков на поляне в разгар мая.
– Хей, это же Крей! Первый суперкомпьютер! – кричит Илья. – Вон тот, слева!
Я разглядываю картинку за окном, но ничего похожего на компьютер не вижу ни слева, ни справа. В окне дома напротив выставлены десятки громоздких старинных фотоаппаратов, но и только.
– Вы, молодой человек, в прошлой жизни, наверное, были уборщиком в компьютерном центре, – говорит Аркадий дружелюбным тоном.
– Почему уборщиком? – обижается Илья.
– Потому что это не суперкомпьютер, а электронный орган. Всегда мечтал сыграть «Hey, Jude» на таком инструменте.
– Музеи – тоже отличный способ отъема денег у туристов, – говорит Серафим.
– Да где? – никак в толк не возьму я.
– Ваш спор не имеет смысла, – вмешивается Серафим. – Вот народ! Как соберутся возле этого окна, так сразу давай спорить, а было бы о чем. Как ни крути, все чудеса в окно не помещаются, поэтому каждый видит те, которые ближе его натуре. И каждый уверен, что его чудо – самое чудесатое.
– Терли-терли! – восхищается Паша.
Хотелось бы мне узнать, что видит в окне этот необычный парень.
– Это не терли-терли, это терлище-терлище! – вопит Аллегра и вытягивает шею, заглядывая в окно.
Эльза и Шапкин молчат. Нашли друг друга два молчуна.
– В следующем окне – чудеса природы, – приглашает нас дальше Серафим. – Тут вам как в меню лучшего ресторана: Гранд Каньон, Ниагара, Байкал, водопады Игуасу, Каппадокия, Мертвое море, Большой барьерный риф и прочие распрекрасные места, признанные чудесными разными обществами признания чудес, а также лучшие закаты и восходы мира, северное сияние, извержения вулканов, самые толстые, яркие и прекрасные радуги, в общем, то, на чем делают деньги первоклассные фотографы всего мира, а также то, на фоне чего любят фотографироваться все остальные. Впрочем, рядом с чудесами из первого окна тоже все снимаются, включая Крей и электронный орган. В наше время первая характеристика Чуда – «это то, на фоне чего фотографируются».
– Нынешние туристы готовы делать это даже рядом с огнетушителем на пожарном щитке Эрмитажа. Сам видел, – говорит Аркадий.
– Да, ты прав, – соглашается манул. – Это необходимое, но еще не достаточное условие.
Мы собираемся возле окна и некоторое время просто молча стоим и смотрим. Тут и сказать-то нечего. Только рот откроешь, как понимаешь, что никакими словами описать это невозможно.
– Мурр, – возвращает нас в реальность, точнее, в комнату, Серафим. – Хватит любоваться всякой чепухой, в интернете посмотрите. Давайте к третьему окну – тут у нас скрапбукерские чудеса. Такого вы больше нигде не увидите. Я бы сказал, эксклюзив и креатив, но к Меркабуру это слово подходит как понятие «топ-менеджмент» – к жирафам в Африке.
Третье окно на противоположной стороне комнаты светится потоком ярче первых двух, словно солнце смотрело на дом с той стороны. От волнения у меня жар приливает к щекам, и что-то ноет в животе. Я пересчитываю с десяток плиток под ногами, прежде чем решаюсь подойти сюда. Подозреваю, что ничего не увижу, потому что все остальные уже столпились возле подоконника, но незаметно для себя оказываюсь в первом ряду.
Внутри я вижу библиотеку. Точнее было бы сказать «картотеку», но это слово у меня ассоциируется с поликлиникой, а в просторной комнате, вид на которую открывается из окна, хранятся какие угодно вещи, но только не те, что могли бы напоминать о лечебном учреждении. Стены переливаются фруктовыми оттенками, меняя один сочный цвет на другой: с апельсинового – на малиновый, с абрикосового – на лимонный, с мандаринового – на цвет мякоти розового грейпфрута. На светлых лакированных полках стоят открытки в рамках и лежат альбомы. Вещей так много, и они такие разные, что я не могу толком почувствовать ни одной из них. Все равно, что взять в рот острый перчик, сладкую конфетку, соленый огурец, копченую рыбку, ломтик лимона и попробовать разобрать вкусовые оттенки. От такого организм попросту сойдет с ума.
– Что же вы так растерялись? – Серафим прячет улыбку, он доволен произведенным впечатлением, но не хочет этого показывать и с мнимым сожалением в голосе добавляет: – Придется поработать экскурсоводом, – продолжает он комичным гнусавым голосом: – Уважаемые гости, пожалуйста, посмотрите налево. На второй полке сверху, в самом ее центре, вы видите уникальное произведение мастеров v.s. скрапбукинга – библиобук.
Эта штука приводит меня в восторг. Толстая книга с мастерски выполненной скрап-обложкой – простая, на первый взгляд, – она хранит в себе дух волшебных приключений (по-книжному безопасных, но захватывающих дух). «Книжка в книжке» – так хочется назвать обложку. К основной обложке – картонной в бежево-коричневых ромбиках, как на рубашке игральной карты, посредине пристрочена еще одна – из красной кожи и вдвое меньше. Из-за
