Берад слышал в голосе как тревогу, так и удивление. Он сам от себя не ожидал, что будет так любить дочь. Отец воспитал в нем твердое убеждение, что радоваться и любить нужно только сыновей – дочери представлялись Грею чем-то лишним, несущественным, не стоящим родительского внимания. Если растет с милой мордашкой, можно попытаться потом поприличнее сбыть с рук, а нет – то как можно раньше стоит отправить в монастырь.
Едва Бераду сообщили, что он стал отцом прехорошенькой девочки, он мгновенно решил, что будет заботиться о ней не хуже, чем о мальчике. Это ведь дочка жрицы из династии Сирин. Для Шиады этот ребенок свят, и поэтому Бераду не суть важно, какого он пола. Но по-настоящему все равно стало Лигару тогда, когда он впервые взял малышку на руки.
Берад прямо посмотрел в ответ.
– Конечно, люблю. Это же мой ребенок, моя кровь и плоть. И родила ее, помимо всего, любимая женщина. – Он коротко поцеловал жену и вернулся к дочери. – Тайрис, – прошептал он малютке и запечатлел поцелуй на хрупком детском челе, покрытом «отцовскими» темными волосами. Шиада подумала, что, справедливости ради, это ее плоть и кровь, но решила промолчать.
В самые скорые сроки после родов Шиада получила письма с поздравлениями из Мэинтара, дома ее братьев, и Кольдерта, столицы Иландара. Больше всех родственников появлению на свет маленькой Тайрис радовался Кэй. Сложно было сказать, что именно вело молодого герцога, но все свободное время он посвящал сестре, с которой его разделяли больше двадцати прожитых зим и разные матери.
На другой день Берад сидел за делами в своем кабинете, когда его внимания попросил Ганселер, начальник стражи.
– Ваша светлость, в замок прибыл путник, он говорит, что привез послание со Священного острова для нашей госпожи. Но, дабы отдать должное этой, как он сказал, христианской традиции почитания и не навредить герцогине, он просит вас принять его.
– Он так сказал? – Берад от возмущения выронил лист бумаги, который держал прежде.
– Я передал слово в слово, как он просил.
Так он еще и попросил об этом? Настроение у Берада упало сразу.
– Покарай, Боже, весь этот сброд, – от всего сердца буркнул Лигар и велел проводить к нему посланца.
Несколько минут спустя с поклоном вошел Сайдр.
Любому, кто знал верховного друида Таланара в молодости, хватило бы одного взгляда. Но и тем, кто застал Таланара только в его почтенном возрасте, как, например, Бераду, тоже не составило труда определить, что Второй из жрецов как две капли воды похож на родителя. Под одеждой угадывалось тонкое пропорциональное сложение в меру длинного сильного тела; резкие черты остроскулого лица, заросшего щетиной, темные прямые брови, нос – как непреклонная преграда, с широкими крыльями, и характерный для всех Тайи рот – крупноватый, с узкими губами – придавали облику какую-то непоколебимость и ясность. Черные волосы спускались до подбородка и слегка покачивались в такт размеренной поступи жреца, как и зеленый плащ, скрепленный пряжкой в виде змея. Он был молод, но в руке у него, так же как у величественного отца, был посох из орешника.
Не такой, как у Таланара, заметил Берад. Выглядел совсем иначе.
– Приветствую тебя, Берад из дома Лигар. Я Сайдр из великого рода Тайи, наследник владыки Таланара и сподвижник твоей супруги и моей госпожи Шиады Сирин.
Лигар так оторопел от подобного хамства, что даже осел, сутулясь и отодвигаясь в кресле подальше от наглого гостя. Потом все же взял себя в руки и вновь выпрямился.
– Если ты пришел с благими намерениями, Сайдр Тайи, то будь вежлив, как гость, и знай свое место. Ты зовешься наследником Таланара, но ты не обучился у него должному искусству дипломатии.
Не обратив на слова герцога никакого внимания, Сайдр продолжал:
– Я прибыл в твой дом с почтением и благоприязнью, как прибывают к тому, кто отмечен дланью божеств и избран их служителями.
– Ты перестанешь уже твердить о том, что явился сюда только из уважения к моей жене, без которой я в твоих глазах просто червь?
– Ты дважды опустил мое приветствие, герцог, – спокойно заметил Сайдр.
Любовь к жене и гордыня боролись в душе Берада, словно язычники и христиане в разгар самой кровавой смуты.
«Тоже мне глашатай», – мысленно рыкнул Берад.
– Это все еще не очень похоже на приветствие. – Сайдр повторно поклонился.
Берад давно отвык от этой невыносимой привычки жрецов лезть в чужие головы. Раздражение захлестнуло с головой, но он справился.
– Добро пожаловать, Сайдр из дома Тайи, наследник владыки Таланара.
Сайдр мог поклясться – эта фраза далась Лигару нечеловеческими усилиями. Не меньшими, чем те, которыми Иллана воздвигла Часовых на подступах к Ангорату.
– Однако помни, что образцовый гость не называет чужую жену своей сподвижницей. Я не знаю, как заведено у вас, а у нас женщину называют своей только в одном случае, и, кроме меня, моя жена не знала ни одного мужчины.
– Что неверно для жрицы нашей религии, но, безусловно, правильно для тех, кто не уверен в собственной силе.
В кабинете Берада застыла до того натянутая атмосфера, что мужчины не сразу услышали голоса стражников за дверью. Мгновением позже в кабинет
