— Всё, — поднялся я, скрипя зубами, и пошёл обратно, к посёлку, — впизду дипломатию, нахуй переговоры. Заебал, сука. Красавчик, ищи живых.
Забежав в центральный дом, мой бескорыстный товарищ покружил по сеням и, остановившись в углу, принялся скрести половик. Я отодвинул тот в сторону и, осмотрев крышку на предмет сюрпризов, открыл подпол.
— Через три секунды после того, как я закончу говорить, вниз полетит граната, так что настоятельно рекомендую вылезать с поднятыми руками.
Внизу зашебуршились.
— Не надо, — раздался из дыры в полу девичий голосок, — мы выходим.
Первой вылезла дрожащая как осиновый лист девчушка, лет восьми, несущая на одной руке замотанного в тряпки младенца, а вторую — держа поднятой. Следом, шмыгая носами и старательно задрав ручонки над головой, выползла целая гурьба детворы, ещё младше своей предводительницы, и построилась в рядок, боязливо зыркая то на меня, то на Красавчика.
— Дьявол, — смерил я взглядом потенциальные источники информации. — Это все?
— Угу, — кивнула старшая.
— Так, — открыл я дверь в избу, чем ожидаемо вызвал плач и распускание соплей у тех, что успели обзавестись мозгами. — Да, очень печально. А теперь заткнулись и слушаем меня. Это сделал дядька, которого посадили в клетку ваши ныне почившие предки. Сделал, и сбежал. Уплыл на барже, пришедшей, чтобы забрать зверей. Ясно? Я на этого дядьку очень зол и очень хочу сделать ему больно. Но прежде мне нужно его найти. А для этого я должен узнать, откуда пришла баржа. Кто-нибудь из вас, сопляков, может дать внятный ответ?
— Бе… Березники, — поборола старшая очередной всхлип.
— Как добраться туда знаешь?
— Ездила с отцом.
— Дорогу помнишь?
— Угу.
— Славная девочка. Передавай дела, ты идёшь со мной.
Глава 6
Пока я впрягал лошадей, девчушка — даром, что малая — бойко и чётко раздавала поручения остальной детворе, поспевая между делом успокаивать ревущих шкетов и собирать вещи в дорогу. Закончив с наставлениями, она вышла на крыльцо, оглядела заваленный трупами двор и пошла к телеге, стараясь не наступать в кровяные лужи.
— Давай подсажу, — протянул я к девчушке руки, но та решительно отстранилась.
— Сама могу, — кинула она узелок на телегу и, ловко взобравшись, схватила вожжи. — Но, пошла!
Ух ты. Я-то думал, лацовы отпрыски к восьми годкам только-только переходят на твёрдую пищу и отучаются гадить под себя.
— Как звать?
— Меня?
— Нет, кобылу.
— Звёздочка.
Бля, до чего ж трудно с детьми. Неужели и я был таким же?
— Отлично. Ну а ты кто такая?
— Оля… Ольга, — поправилась она. — Селеванова.
— Далеко эти Березники, Ольга Селеванова?
— Два дня пути.
— А на барже?
— Часов восемь, если без остановок.
— Херово. Как у вас Ткач очутился?
— Кто? — подняла она на меня голубые глазёнки.
— Тот мужик, что в клетке сидел, а потом бойню в доме твоём устроил.
— Его дядя Андрей привёл. Говорил, что на берегу валялся чуть живой.
