— Разве охотники сюда забредают? — продолжил удивляться Ткач. — Ну, кроме нас.
— Нет, давно уж не забредают. Опята сами ходят к городам ближе. Охотятся на охотников. Хе-хе-хе.
— Ты ж говорила, у тебя самой отец охотником был, — напомнил я развеселившейся карге. — Как же так? А где взаимовыручка, сострадание, в конце концов?
— Чего?
— Он намекает, что папашка твой в гробу переворачивается от такой коммерции, — подсказал Ткач. — Если есть у него тот гроб. Небось, опята-то твои батяню и употребили?
— Не, — снова засмеялась старуха. — Отец своей смертью помер. На говно изошёл.
— Поясни.
— Дизе… Дизент…
— Дизентерия?
— Точно. Всего себя выдрестал. Чудно. Это помню, а лицо его забыла.
— И не опасаешься так вот рассказывать нам — охотникам — о своём приработке? — осведомился я, страдая от ущемлённого столь наглым образом самолюбия.
— Да какие вы охотники, — без следа доверия в голосе ответила прозорливая хозяйка. — От вас за версту смертью разит.
— И кто же мы, по-твоему?
— Убийцы, бандиты… Почём мне знать? Главное, что у вас есть соль. А у меня — ружьё и сухой порох.
— Дьявол. Я, кажется, влюбился, — раскрыл я душу Ткачу.
— Но зачем вы здесь? — продолжила старуха.
— Ну, — взял слово Алексей, — раз уж ты в людях так охуенно разбираешься, сделай предположение.
— От хорошей жизни сюда не идут. Видать, бежите от кого-то. Или ищете что-то. Если бежите, то зря. Из огня да в полымя. А коли второе, так…
— Договаривай.
— Видала я искателей. Проходили здесь. Да не вернулся никто. Разжевала их тайга. Горы проглотили.
— Кто проходил? — прильнул Ткач к двери, будто ожидал услышать сквозь щель божественное откровение.
— Люди. Злые люди. Много.
— Отряд?
— Может и так. Отряд. Дюжина, не меньше. Ружей много, вещей лишних много. Сгинули все.
— Давно?
— С десяток вёсен назад, или два… Позабыла.
— Значит, дело было по весне?
— Только снег сошёл.
— А откуда знаешь, что сгинули?
— Я много чего знаю, — захихикала старуха. — Давно живу.
— Чего искали?
— Смерти своей, не иначе. Как и вы.
— Э нет, старая, мы тут за другим.
— В сторону Верхней Косьвы шли? — перебил я их непринуждённую беседу.
— Вроде так, — ответила старуха после подозрительно долгой паузы.
— От чего погибли? Только на этот раз давай без хуйни про тайгу и горы.
— Хм. Так известно от чего тут гибнут. Кто в болоте утоп, кто гадюку не приметил, кого звери задрали…
— Это называется — по глупости. Не могли двенадцать человек так подохнуть. Кто-то должен был дойти.
— Куда дойти? — подловила меня карга на слове.
— Куда путь держали.
— Может и так. Только не вертались. Должно быть, и сейчас там живут, — старуха прыснула со смеху, довольная собственной шуткой.
— А в остроумии ты давно не упражнялась, да?
— С кем тут?
— Это заметно. Расскажи-ка лучше, что здесь за дерьмо ухающее по лесам бродит?
