Натали нахмурилась.
– Я тебя не понимаю. Быстро рассказывай, что у тебя на уме, слышишь?
– У меня нет времени на лекцию, смотри, – он развел руки. – Фаги перемещают нас не только в пространстве, но и во времени. Пространство и время связаны, – он свел ладони.
Натали кивнула.
– Это знает каждый.
– Так вот, – горячо выдохнул Лещинский. – В моем прошлом Тарбак уничтожит Колонию, погибнет очень много людей. А я – убью его. Для него – это будущее, которое я хочу предотвратить. Для меня – прошлое, которое я хотел бы забыть.
– Ты хочешь помочь своей жене, – просто сказала Натали.
– Не буду спорить! – воскликнул Лещинский. – Естественно, я хочу помочь и ей, и тысячам жителей Колонии.
– Так сразу бы и сказал, – Натали нервно курила. – Пудрил всем мозги. Зачем были все эти секреты? Неужели бы мы тебя не поняли?
– Спасибо, дорогая! – Ладони Натали оказались в ладонях Лещинского. – Вы подождете меня?
– Догонишь, – Натали освободила руки. – Ты ведь на квадрике, а мы – пешком.
Это было вроде дежавю. Вчера они с Гаррелем так же гнали по дороге, пересекающей речную долину, и так же пестрели кувшинки и плескались невысокие волны по обе стороны. Затмение закончилось, в безоблачном небе сияло солнце. Над асфальтом колыхалось жаркое марево.
Но сегодня – это в последний раз, Лещинский решил твердо. В Санатории не было оружия, в Машинариуме нашлась мощная отвертка с острым жалом. Если Тарбака еще не сожрали фаги, то Лещинский вставит ее лысому кретину в затылок, а остальным скажет, что, мол, он опоздал, мол, Тарбак успел переместиться. Все равно никто, находясь в здравом уме, не сунется за ограду фаго-фермы.
Само собой, Лещинский не хотел убивать наблюдателя Пути во второй раз. Он вообще не желал никому зла. Все, о чем он мечтал до сегодняшнего дня, – это чтобы все жили долго и счастливо на защищенной от фагов Сфере.
Но сначала Оксанка, потом потеря Гарреля, теперь вот Тарбак идет навстречу своей судьбе, суля либо новые скитания, либо гибель множеству людей.
К черту все временные петли и парадоксы, ему плевать. Он предотвратит трагедию, которая случилась с его же, Лещинского, участием. Ведь это именно он некогда помог Тарбаку добраться до центра управления орбитальными мазерами.
Сквозь запотевшие очки противогаза было видно, что ворота фаго-фермы, как всегда, приоткрыты. Как будто здесь ждут посетителей…
Лещинский набычился и вдавил акселератор. Маску раздуло от крика, а собственное дыхание опалило кожу.
Могучий удар своротил створку ворот в сторону. Квадроцикл влетел во двор. Прежде чем широкие колеса пошли юзом по затянутому выделениями и склизкими сетями двору, Лещинский успел увидеть, что Тарбак стоит на коленях перед десятком фагов, а те раскрыли пасти и выворачиваются- выворачиваются-выворачиваются…
Лещинский крутанул руль. Квадроцикл завалился набок и перевернулся, продолжив движение по инерции вперед, на Тарбака, окруженного огненно- красными желудками фагов.
Бывший гвардеец вывалился из седла, сурово приложился спиной об пол, хотя падение смягчили переплетения внешних внутренностей фагов. Проехавшись на спине метров пять, Лещинский врезался в плотный студень ближайшего фага.
Квадроцикл же сбил Тарбака и заставил алчно трепещущие желудки втянуться.
Лещинский застонал, поправил маску. Затем рывком вскочил на ноги, выхватил из-за пояса припасенную отвертку. Двинулся нетвердой походкой к вяло пытающемуся подняться Тарбаку. От адреналинового опьянения Лещинский не чувствовал боли от ушибов и ссадин.
Специфическую вонь фагов, которая просачивалась внутрь противогаза, он тоже почувствовал не сразу.
Тем временем на фаго-ферме становилось светлее. Лещинский поднял взгляд и увидел, что на заборе сидят, свесив ноги, несколько десятков херувимов. Точно древние римляне, они приготовились смотреть схватку идущих на смерть рабов.
Тарбак поднялся. Он отряхнул колени, хлопнул жабрами и уставился на Лещинского.
– Мой Путь не заканчивается на этой планете, – сказал он. – Твой – тоже.
– Как бы не так, – отозвался Лещинский, хотя его, вероятно, никто не услышал.
Сочащийся слизью желудок самого жирного фага смахнул Тарбака: был, и нет. Тот даже не успел ничего понять. Силуэт наблюдателя Пути появился внутри обтянутого полупрозрачной мембраной цилиндра.
– Нет! – закричал Лещинский. – Нет! Пожалуйста, нет!
Херувимы смеялись. По забору метались световые блики.
– Что со сценарием, Костя? – спросили его сзади.
– Наша реальность рушится, – сказали сбоку.
– Вы хотели добить разваливающуюся Вселенную, создав временной парадокс? – окликнули его с другой стороны.
