поздно найдет свою семью. Но в то же время он понимал, что космос слишком велик и безграничен, чтобы у этой сказки был счастливый конец.
Нужно было возвращаться не солоно хлебавши, Гаррель ждал в опасной близости от фаго-фермы.
Блик света лег на сочащиеся бока фагов. Лещинский обернулся и увидел выходящего из бытовки Херувима: в руках у него была швабра и ведро с водой.
– Как спектакль, Константин? – поинтересовался Херувим, вылавливая из ведра мокрую тряпку.
– Готовимся. Провел вчера собрание худсовета, – маска глушила и искажала голос, но Лещинский почему-то был уверен, что Херувим его отчетливо слышит.
– Похвально. – Херувим намотал тряпку на швабру. – А что со сценарием?
– Я обратился за помощью к Лизе, как вы и советовали, вместе мы проработали первый акт.
Херувим начал мыть плитку. Тряпка елозила по засохшим потекам слизи.
– Рад, что дело сдвинулось с мертвой точки, – проворчал он. – Вы разобрались с фагами?
– Не совсем, – признался Лещинский. – Но в сценарии мы назовем их проявлением сил природы, блюдущих равновесие во Вселенной.
Херувим остановился, почесал сияющий подбородок ручкой швабры.
– Концепция слишком размыта, – покритиковал он, – с тем же успехом вы могли все списать на волю божью.
– Но ведь это – не воля божья? – уточнил на всякий случай Лещинский.
– Нет, конечно, – фыркнул Херувим.
– И мне нужна Оксанка, она исполняет одну из главных ролей.
– Девочка уже далеко. – Херувим продолжил орудовать шваброй.
– Вы можете ее вернуть?
– Нет, свободные места на Сфере практически закончились. Вам придется поторопиться. Фаги голодны, их все труднее сдерживать.
– Но ее роль…
– Готовьтесь. А роли мы распределим сами.
– Ну, хорошо, – Лещинский кивнул. – Мы поторопимся. Карлу, кстати, нужны скобы для степлера.
– Поищите в столе в Канцелярии.
…Полуденное солнце палило в витражные окна Ресторации.
Лещинский дремал за столом, на котором стояла тарелка с недоеденным вермишелевым супом и пустая пивная кружка. На столе и на полу валялись смятые, а потом разглаженные листы с наметками мизансцен и диалогов. Он собирался поработать, чтобы хоть немного отвлечься, но мысль не шла. Как там говорила Натали: вынули мозг и залили фруктовую тянучку? Ну, Натали – девочка, у нее, может, и фруктовая тянучка. Ему же досталась холодная, ядовитая ртуть.
– Просьба: хочу поговорить.
Лещинский перестал клевать носом, поднял взгляд на Тарбака. Инопланетянин появился беззвучно, а может, Лещинский действительно проспал.
– Садись.
Тарбак выдвинул стул и пристроил на него зад.
– Если ты по поводу Младшей, то разговаривать нам не о чем, – процедил Лещинский.
– Утверждение: ты знаешь о чем-то, что не знают остальные, – сказал тихо Тарбак.
Лещинский заглянул в пустую кружку. Идти к камере за новой порцией было лень.
– Предложение: обменяемся информацией, сообщение: мне также известно то, что не знают другие.
– Ну да, ну да, – Лещинский с прищуром поглядел на инопланетянина. – Есть такие вещи, о которых лысым знать не положено.
Тарбак склонил голову, какое-то время он молчал. Лещинский почувствовал скуку, он даже притянул поближе клочок бумаги со списком действующих лиц и вычеркнул из него Оксанку.
– Предположение… – неуверенно произнес Тарбак. – Сфера – это оружие. Она не единственна в своем роде. Херувимам доверять не стоит.
Лещинский кисло усмехнулся.
– Можно подумать, у меня есть причины доверять тебе.
– Предположение: херувимы заберут нас на Сферы, чтобы подготовить и использовать в войне.
– Против кого же?
Тарбак хлопнул жабрами.
– Прошу извинить… – спохватился он.
– Ничего-ничего.
– Против тех, кто плетет паутину миров. Против тех, кто находится в ее центре.
