Из названного туннеля можно было попасть в секретный ход, ведущий к бункеру, где Стратег держал Майку, поэтому ответ на этот вопрос крайне интересовал ее.
– Куда-то! Егеря не заметили. Там полно всяких ответвлений. Но я обыщу каждое из них! Никуда этот мутант от меня не денется!
Большей глупости Гончей слышать еще не приходилось. Только в безумном бреду можно решиться лазить по необжитым туннелям, в которых запросто нарвешься на неведомых чудовищ, метановые или другие смертельно опасные ловушки, ради того, чтобы найти и пристрелить какого-то дикаря, засветившего камнем в лоб. Но это был полезный бред, потому что открывал путь к бункеру, где Стратег спрятал Майку, а Гончая никогда не упускала подобные шансы.
– Я с вами, мой фюрер! – воскликнула она, вскакивая на ноги. Правая стопа отозвалась резкой болью, но Гончая была к этому готова и даже не поморщилась. Фюрер должен видеть, что она полностью здорова.
Вождь Рейха на какое-то время задумался. Он увидел не только стремительность движений и бравую улыбку на лице «любовницы», которые продемонстрировала ему Гончая, но и ее забинтованную грудь и живот, а бинты никак не соответствовали представлению о безупречном здоровье. Однако он помнил, что именно благодаря этой женщине остался жив, и желание иметь во время рискованного предприятия надежного, проверенного телохранителя рядом с собой, в конце концов, победило.
– Тогда собирайся. Через пару часов выезжаем.
В путь отправились на той же моторизованной дрезине, на которой фюрер выезжал на охоту, и в том же составе: он сам, четверо его охранников, управляющий дрезиной машинист и Валькирия. На этот раз все вооружились автоматами, включая Гончую и самого фюрера, сменившего свой роскошный карабин на простой и грубый, но практически безотказный многозарядный «калаш». Он вновь переоделся в гражданское, как делал почти всегда, выезжая за пределы Рейха. Гончей тоже пришлось сменить гардероб, так как после знакомства с когтями панцирного волка ее прежняя одежда превратилась в лохмотья.
Распугивая боязливо разбегающихся с путей и вскидывающих руки челноков, ощетинившаяся автоматами дрезина промчалась по туннелю через три станции и въехала на Пролетарскую. На охотничьем полигоне бригада строителей восстанавливала обрушившуюся галерею, но о скрывающемся в туннелях дикаре строители ничего не знали. Охранники фюрера отыскали одного из контролирующих строительные работы егерей, но и разговор с ним тоже ничего не дал.
– Нет, это не мы, – заявил зверолов, узнав, чем интересуются прибывшие гости. – Парни, которые Меченого видели, сейчас на Таганской. У них и спрашивайте.
– Почему Меченого? – уточнила Гончая.
– Так у него метка на лбу, – пояснил зверолов. Он хотел ткнуть женщину пальцем в лоб, но, перехватив ее взгляд, сообразил, что этого лучше не делать, и показал на себе. – Вот здесь. Натуральный меченый.
Если бы не нетерпение «любовника», Гончая расспросила егеря более подробно. Например, о том, куда ведут боковые ответвления из туннеля метро. Но фюрер так спешил встретиться с теми, кто видел сбежавшего с полигона дикаря, что ей пришлось поневоле закончить разговор.
На Таганской все говорили только о недавнем землетрясении на Пролетарской и разбежавшихся с охотничьего полигона мутантах. Известные немногим очевидцам реальные факты после пересказа дополнялись собственными выдумками очередного рассказчика и, будучи многократно повторенными, обрастали совершенно невероятными подробностями.
– Народу набилось видимо-невидимо, вот трибуны и не выдержали, – услышала Гончая, когда вместе с фюрером и двумя его телохранителями поднялась на платформу.
– В этот раз егеря здоровенного зверя поймали, да еще в панцире. Про объявленный сюрприз-то слышали? Он решетку выломал, из клетки вырвался, потом на полигон выбежал, да все опоры своим панцирем и посшибал, – неслось из-за запертой двери какой-то каморки.
– Народу порвали тьму! Вся платформа была в крови. А зверье по туннелям разбежалось. Так на Ганзе теперь все караваны солдаты с оружием охраняют, – шептала одна из двух проходящих навстречу женщин.
– А те, кого на стройку набрали, без всякой охраны ходят, – вторила ей другая.
Но фюрера не интересовали ни реальные, ни выдуманные подробности недавней трагедии. Не задерживаясь на платформе, он сразу направился к переходу, соединяющему радиальную и кольцевую станции. На Таганской-кольцевой располагалась главная егерская контора, однако это вовсе не означало, что видевшие дикаря звероловы сейчас находятся там.
– Мой фюрер, – остановила его Гончая. – Если позволите, я осмотрюсь пока.
– Здесь? – Вождь Рейха недоуменно уставился на свою «любовницу», но, вспомнив основной род ее занятий, утвердительно кивнул: – Хорошо, осмотрись, а я загляну к главному егерю. Встречаемся у перехода.
Валькирия смиренно улыбнулась и исчезла в толпе.
Ночью Майка почти не спала, зато нарисовала не два, не три, а целых восемь рисунков! Такого с ней еще не бывало. Она немного отдышалась, но едва взглянула на свои творения, с криком вскочила из-за стола и отчаянно заколотила в запертую дверь.
