Она просто не могла находиться в своей комнате в одиночестве. После того, что увидела, не могла. Страх душил ее, и чтобы вырваться из его когтей, нужно было рассказать о своих видениях, кому угодно рассказать. Лучше всего женщине-кошке, она одна понимала Майку. Но женщина-кошка была далеко, и Майка принялась выкрикивать имя Стратега.
Она в кровь разбила свои кулачки, когда в двери наконец щелкнул замок, и на пороге возникла монументальная фигура Стратега.
– Что за шум? – недовольно спросил он. – Опять кошмар приснился? С кем на этот раз?
Вместо ответа Майка сгребла со стола рисунки и торопливо, чтобы не надышаться веющим от них ужасом, сунула в руки Стратега.
Он небрежно перебрал их, нахмурился, попытался расположиться за Майкиным столом, но там ему показалось тесно – колени уперлись в столешницу, а спинка низкого стульчика врезалась в поясницу, и он пересел на кровать, а рисунки разложил перед собой на полу. Майка молча наблюдала за ним – ждала.
Стратег тоже молчал, потом выбрал из восьми разложенных перед ним листов тот, на котором Майка изобразила беседу двух людей, и щелкнул ногтем по портрету молодого мужчины слева.
– Это ведь тот тип, который проводил вас с Краснопресненской на Баррикадную?
Майка кивнула.
– Его зовут Шериф. Вы потом ругали его за то, что он нас отпустил.
– Запомни, девочка, – поморщился Стратег. – Я никого не ругаю. Мне это не нужно. Но те, кто меня огорчает, потом очень сильно жалеют об этом. Поэтому постарайся меня не огорчать.
Майка не поняла, как он может говорить о какой-то ерунде после того, что только что увидел, но на всякий случай снова кивнула.
– Кто второй? – отполированный ноготь Стратега переместился на портрет другого мужчины.
– Я не знаю, как его зовут, но у него вот здесь нарисована раскрытая книга, – ответила Майка, дотронувшись пальцем до своего виска.
– Понятно, брамин из Полиса. И о чем они говорят?
– Об этом. – Майка указала взглядом на лежащие на полу рисунки, которые заставили ее в ужасе сорваться с места и изо всех сил колотить в дверь.
Хотя они отличались в деталях, на всех было изображено одно и то же – рушащиеся станции и гибнущие люди. Десятки, сотни людей, падающих в пропасть, на дне которой их заглатывала гигантская воронка, образовавшаяся из клубов черного дыма.
– И об этом. – Майка протянула Стратегу папку с предыдущими набросками и рисунком, где сквозь дым проглядывало что-то, похожее на суставчатую лапу.
– Что это? Что ты здесь нарисовала? – недоуменно спросил он, заглянув в папку.
– Я не знаю, – призналась Майка. – Но вот он, – она показала на портрет человека, которого Стратег назвал брамином, – знает.
Несмотря на ганзейскую прописку, бригады звероловов кочевали по всему метро, совершая вылазки на поверхность с разных станций. Поэтому на Таганской-радиальной их могли интересовать только три вещи: во-первых, оружие, патроны и охотничье снаряжение; во-вторых, еда и выпивка; в-третьих, шлюхи. И Гончая прекрасно знала, где все это можно найти.
Свои поиски она начала с оружейки, но скудость оружейных развалов удивила. В продаже имелось лишь несколько моделей пистолетов, включая примитивную самоделку, у которой нужно было через специальную прорезь поджигать засыпанный в ствол порох, чтобы произвести выстрел. Автоматы были представлены единственным ржавым «калашом», возможно, вовсе не пригодным для стрельбы. Дробовиков не оказалось совсем. Либо жители станции, напуганные слухами о разбежавшихся с охотничьего полигона монстрах, раскупили самое убойное оружие, либо торговцы-оружейники по той же причине опасались везти на Таганскую свой товар. На всякий случай, Гончая поинтересовалась у продавца, не заходили ли к нему недавно ганзейские егеря, и, получив отрицательный ответ, отправилась дальше.
Следующим пунктом в ее воображаемом списке значился местный бар. Чтобы попасть туда, Гончей пришлось пробираться сквозь небольшую, но довольно шумную толпу молодых людей, обступивших солидного мужчину начальственного вида.
– Еще раз повторяю: ни грузчики, ни разнорабочие больше не нужны! – слегка охрипшим голосом громко объявил он. – Нужны плотники, перекрытия делать!
– А каменщики?! – раздался в ответ звонкий голос из толпы.
Вопрос задал щуплый паренек отнюдь не богатырского телосложения, одетый в старый, протертый на локтях свитер и широкие, безразмерные штаны с заплатами. Скорее всего, он врал насчет своей профессии, но его самоуверенное заявление и то, как он держался, заинтересовали Гончую. Она даже остановилась.
– А ты что, каменщик? – недоверчиво спросил чиновник, разглядывая задавшего вопрос паренька.
– Каменщик, – не моргнув глазом ответил тот.
– Где работал?
– Да везде! – выпятил грудь паренек. – В Китай-городе, здесь. Даже на Ганзе! Я и кладку могу ложить, и раствор…
