По возвращении Паган со слезами провозгласил его новым мастером-охотником.
– Ни один мужчина и ни одна женщина не заслужили этого так, как ты, – произнес Паган.
Танос скромно поклонился. Ничто не доставляло ему такой радости, как одобрительные крики соплеменников.
Прошли годы. Дети Таноса выросли, и страх вновь поселился в его сердце. «Они такие сильные, такие красивые, – думал он. – Что я буду делать, если с ними что-нибудь случится?»
Но ничего не случилось. А’Ларс вырос статным мужчиной и почти вся работа в поле легла теперь на его плечи. Дочь, Хетер, стала похожа на мать – была столь же остра на язык и так же умело управлялась с гончарным кругом.
Однажды уже сутулый и лысеющий Танос вернулся в Каньон Теней. Он задержался там на сутки, но никому не рассказывал о том, что видел там. Масика не настаивала.
Темные подробности его прошлого продолжали забываться. Каких-то людей, какие-то битвы он еще помнил, позабыв обо всем остальном. Он стал верить, что в этом есть некий глубинный смысл и что сюда его привели высшие силы. Он поверил в судьбу.
Масика сидела рядом с ним на террасе, склонив на плечо седовласую голову. Качели окончательно заржавели и больше не раскачивались, но держались по-прежнему крепко.
– Мне кажется, всему виной страдание, – прошептал он.
Масика моргнула и пробормотала что-то невнятное.
– Его было так много, – Танос закрыл глаза, вспоминая. – На Сакросанкте, на Хале. Люди голодали, умирали, жертвовали собственной честью и достоинством, продавали себя за жалкие гроши. Посвящали свою жизнь правителям, которые лишь посмеивались над их жертвами.
Масика открыла глаза и выпрямилась.
– Я не мог это выносить, – продолжил он. – Не мог понять, не мог принять того, что в мире существуют такие ужасные вещи. Поэтому я снова стал
Они взяли друг друга за руки. Руки Масики были теплыми, но Танос почувствовал холод.
– Теперь я понимаю, что она была права, – сказал Танос. – Я ничему не научился. Все это время я жил по шаблону.
Масика взглянула ему в глаза. В ее взгляде чувствовалась решительность и искренняя любовь, которую он уже стал принимать как должное. Но было и еще что-то, чего он не мог распознать.
– Теперь все это в прошлом, – сказала она. – Твоя настоящая жизнь – здесь.
Танос кивнул и прослезился.
– Верно.
– Ты Кирос, мастер-охотник. Ты – объединитель племен, тот, кто дарует воду и жизнь. У тебя двое прекрасных детей, и я очень сильно тебя люблю. Благодаря тебе моя жизнь была полнее, радостнее, и ярче тысяч тысяч звезд, сияющих на драгоценной перчатке.
Он улыбнулся.
– Ты права, – прошептал он и повернулся, чтобы поцеловать ее.
– Однако, – Масика остановила его, – я должна тебе кое-что рассказать.
Говорят, что лишь на Вельте Безумный титан впервые в жизни смог обрести покой.
Но всему свой срок.
27
– Легкие поражены, – сказала Шара, новый молодой лекарь. – Желудок тоже. Даже позвоночник.
Она протянула небольшое устройство с плоским экраном и ручками по обеим сторонам. Танос взглянул на рентгеновский снимок грудного отдела. В легких там и тут светились пятна. Экран мигнул, и изображение скрылось за помехами.
– Прошу прощения. Заряд недолго держится, – Шара направилась к массивному, кое-как собранному генератору и подключила к нему рентгенограф.
Танос сжал кулаки. Кабинет лекаря за долгие годы почти не изменился – те же склянки и миски, те же знакомые инструменты.
– Что, ничего нельзя сделать? – прошептал он.
– У древних были… нет, не лекарства, а методы лечения. Радиация, химия. Эти знания давно утеряны, – Шара указала на генератор. – Я и диагноз-то смогла поставить только потому, что вы смогли починить просвечивающий прибор.
