улыбчивой затоанской девушкой. Проксима и Зев пристроились за ним.
– Пип? – шепнула Проксима.
– Я на месте, детка. Контрольный узел прямо передо мной. Минуточку.
Впереди, перед алтарем, склонился крупный мускулистый гуманоид с бледной кожей. Священник навис над ним, крепко сжимая искрящийся бич.
– Ты пришел сюда неспроста, – произнес священник, не сводя глубоко посаженных глаз с послушника. – Тебя что-то гложет… некое печальное воспоминание, которое и привело тебя в лоно Церкви.
Мужчина со слезами поднял голову.
– Это правда, – едва слышно сказал он.
– Церковь дарует милосердие. Но Церковь также учит послушанию, – священник занес бич. – Что тебя мучает?
– Я… я убил своего отца. Переехал его грузовиком в бурю. Я не хотел…
Бич молнией сверкнул в воздухе. Когда он хлестнул склонившегося мужчину по спине, того окутали искры. Мужчина изогнулся, крича от боли.
Толпа отшатнулась, но никто не отвернулся. Танос замер, будто зачарованный страданиями этого человека.
Искры потухли, и тело мужчины непроизвольно задрожало. Его роба, тем не менее, осталась нетронутой.
Священник опустил руку, позволив бичу коснуться пола.
– Что тебя мучает? – спросил он снова.
– Я убил сво…
Новый взмах, новый удар. Человек упал на пол, охваченный искрящимся сиянием.
Переведя дух, он снова поднялся на колени.
– Что тебя мучает?
Мужчина лишь непонимающе моргнул. Он выглядел растерянным, запутавшимся.
– Не знаю, – сказал он.
Удовлетворенный ответом, священник наклонился и положил руку на голову послушника.
– Благодарим тебя за твое пожертвование, – сказал он и приказал мужчине освободить место для следующего.
Следующим послушником оказалась худощавая ши’арская женщина с потрепанным гребнем на голове. На ее лице одновременно читались ужас и предвкушение.
– Ты пришла сюда неспроста, – начал священник.
Танос обернулся и шепнул Зеву:
– Что делает этот бич?
– Лишает тебя воспоминаний, – ответил тот. – Первый шаг на пути к становлению служителем Церкви – в прямом смысле отдать им часть себя.
– Пусть только попробуют у меня что-то отнять, – буркнула Проксима. – Пип, часики тикают!
– Процесс идет, – ответил тролль. – В этой комнате до черта проводов.
Одно за другим Танос выслушивал признания аколитов. Стронцианка, предавшая своих сослуживцев, оставившая их умирать, чтобы спастись самой. Какой-то рептилоид, сожравший собственных новорожденных детей из-за того, что в нем вдруг пробудились древние инстинкты. Женщина-скрулл, принявшая человеческий облик, чтобы избежать призыва на войну против кри.
Все они поочередно ощутили на себе удары мнемонического бича. Каждый удар извлекал из них грехи и воспоминания. С растерянными улыбками на лицах они один за другим возвращались на свои места.
– Бич требует много энергии, – нахмурившись, заметил Зев. – Вряд ли в рукояти достаточно мощный аккумулятор. Должно быть, питание идет откуда-то еще.
Еще один послушник проковылял обратно к скамье. Теперь перед Таносом оставались лишь двое, а следом за ним должна была прийти очередь Проксимы и Зева.
Проксима не сводила глаз со священника.
– Пип, – прошептала она, – если ты не поторопишься, отцеубийства не избежать.
– Еще пару минуточек!
К алтарю подошел юноша, совсем еще мальчик, и опустился на колени. Под робой можно было разглядеть поношенную сине-золотую форму Корпуса Новы, без эмблем и нашивок. Должно быть, его выгнали за какой-то проступок. С первым же ударом бича его лицо приобрело отсутствующее выражение.
Завороженно глядя на мелькающий в воздухе бич, Танос понял, что подставить себя под его удар – весьма заманчивая перспектива. Он нес в себе такой груз мучительных воспоминаний, что хватило бы на несколько жизней. От скольких из них он был бы счастлив избавиться? Как хорошо было бы забыть о поражении, предательски нанесенном ему дедом. Об унижении со стороны Госпожи Смерти. О матери, склонившейся над новорожденным ребенком с
