Все наши ложные «сегодня»

восторге перед научными достижениями страны! Если бы стало известно, что в ходе «мелкого» эксперимента лишь несколько секунд отделяли добрую половину континента от гибели, президенту США бы точно не поздоровилось. Ну а сам Джонсон прямо-таки отчаянно пытался скрепить страну, балансирующую на острие бритвы и грозящую вот-вот пойти вразнос…

Лишь год назад он утвердил «Закон о гражданских правах», уравнивающий чернокожих с белыми, и данное решение отнюдь не вызвало всеобщего одобрения. Информация о том, что в США мог произойти катаклизм, рядом с которым Хиросима и Нагасаки показались бы любительским фейерверком, устроенным на пустой автостоянке, была совершенно недопустима!

А тот факт, что данная авантюра финансировалась американским правительством, только бы подлил масла в огонь.

Поэтому власти предложили пострадавшим сделку. Все должны были раз и навсегда забыть о случившемся. Самой опасной картой в колоде оказался Джером с ампутированной рукой, но он был прирожденным бюрократом, и перспектива стремительного служебного роста надежно заткнула ему рот. Вдобавок он понимал, что именно этого хотела Урсула. Остальные четырнадцать наблюдателей тоже получили неплохое вознаграждение в виде тщательно расчищенного карьерного пути. Никто из них даже не выплачивал подоходный налог.

А Лайонелу Гоеттрейдеру настоятельно посоветовали уехать из США и никогда не пересекать границу штатов.

Забавный расклад! Лайонел иммигрировал в США после Второй мировой войны, когда Америка стремилась заполучить в свое распоряжение лучшие умы Европы, а теперь его выбросили обратно в море…

Спустя два дня после несчастного случая Лайонел пробрался в разрушенную лабораторию и спас Двигатель, заменив его более ранней моделью. А затем он сделал самое важное в своей жизни: Лайонел зафиксировал неизвестный радиационный выброс и вновь включил свой вечный Двигатель.

Предполагалось, что Лайонел вернется в Данию, но ученый сделал иной выбор. Он погрузил Двигатель на судно и уплыл из Сан-Франциско в Гонконг.

И там, практически в полном одиночестве, Лайонел Гоеттрейдер создал будущее.

108

Лайонел помалкивает о том, почему мы едем к складу в Чайване. (Не сомневаюсь, вы уже давно обо всем догадались, но я хочу поддерживать напряжение в повествовании – и потому буду следовать его пристрастию к драматизму.)

Мы попадаем в пробку, образовавшуюся из-за местной демонстрации в поддержку демократии, и еле ползем, что приводит Вэня в бешенство. Громила без остановки ругается на кантонском диалекте, да так, что лобовое стекло забрызгано слюной.

Когда Лайонел очутился в Гонконге, он видел перед собой цель – настолько технически передовую, что она казалась ему абсурдной. Тем не менее он с жаром принялся за работу. Ученому предстояло внедрить в жизнь бесчисленное множество инноваций, которые и должны были подвести его к очередному этапу деятельности.

Жить по-другому он не умел.

Разумеется, метод непрерывных проб и ошибок играл здесь огромную роль, но у Лайонела не было выбора. Да и кто, кроме него, мог всем этим заниматься? Ведь только у него имелся Двигатель Гоеттрейдера – источник чистой энергии, обеспечивающий бесперебойную круглосуточную работу любого устройства.

Очевидно, что здесь Лайонел Гоеттрейдер не сделал свое гениальное изобретение доступным для остального мира. У него не было стимула в виде неизбежного мученичества, которое озаряло его будущее, словно луч маяка, пока его плоть разъедала острая лучевая болезнь, причиной которой и стала его собственная недоработка.

И хотя Лайонел был спасен от столь благородного жеста, его триумф не состоялся: ему помешали обстоятельства и «человеческий фактор».

Услышав такие речи, я невольно напрягся. Естественно, Лайонел не был лишен тщеславия, как и – кто бы мог подумать? – Виктор Баррен.

Вот, что действительно раздражало и смущало меня, пока мы с Лайонелом Гоеттрейдером торчали в пробке – он сильно походил на отца. Не моего папу из этого мира, сердечного и доброго чудака-профессора – а моего настоящего отца.

Прибыв в Гонконг, Лайонел изобрел… да, в общем, все. Когда ему понадобилось изменить траекторию технического развития, он создал холдинговую компанию, через которую втихомолку продавал некоторые из своих патентов и устройств в обмен на материалы и беспроцентные кредиты. Через подставные компании он развивал секретные, односторонние отношения с титанами передовых отраслей промышленности. Сейчас его приборы встретишь везде. Это и есть современный мир. Красная нить в ткани цивилизации. Он – безымянный всемогущий волшебник, скрывающийся под занавесом обыденной жизни.

Досадно, что он не продавал свои лучшие разработки – но в данной ситуации ему это и не требовалось: Лайонел и так получал все, что хотел, и не стремился раскрывать свои секреты. Кстати, его изобретениям не было конца: они постоянно сменяли друг друга на иератической лестнице. Например, в доме Лайонела уже не найдешь электрических проводов, потому что пару десятилетий назад он начал использовать электрические поля. Пятнадцать лет назад он отказался от электроники и перешел на фотонику, которую пять лет спустя заменил экспериментальной поляритоникой.

Зато всю остальную работу по созданию современной цивилизации из отходов своей деятельности Лайонел передал человечеству.

Я думал, что мой мир совсем потерян, но выяснилось, что я ошибался. Он был надежно спрятан в крохотном потаенном закоулке планеты. Лайонел