Кибершторм

и Стэном, она настаивала на том, что мы не должны шпионить за другими людьми. Как ни пытался я убедить себя в обратном, ее мотивы казались мне подозрительными. Я спрашивал себя: не пытается ли она что-то скрыть?

Она взяла с меня слово, что я поговорю с Чаком.

– Шпионить за соседями неправильно, – сказал я без энтузиазма. – Именно об этом мы и говорили.

– Разве ты не хочешь знать, где Пол и Стэн?

Мы прошли еще немного по зернистому снегу, с каждым шагом увязая по лодыжки. Время от времени я проваливался особенно глубоко, и тогда приходилось осторожно вынимать ногу из сугроба. Обычно при этом я черпал сапогом немного грязного снега.

Ноги уже промокли до нитки.

– Хочу, конечно, но шпионить за соседями – это совсем другое.

– Какая разница, если мы знаем, что один из них – сообщник злодеев?

– Ты во всем видишь заговоры и готов лишить кого-то свободы, чтобы подкормить свою паранойю.

– Паранойю, да? Кто бы говорил. Сам ведь до сих пор думаешь, что Лорен тебе изменяет.

Я вздохнул, но ничего не ответил.

Какое-то время мы шли молча.

Теплая погода выгнала многих на улицу; одни бесцельно бродили, другие вышли на поиски. Через разбитые витрины мы видели людей, шарящих по пустым полкам. Кто-то пытался сваливать мусорные мешки в кучу, и на перекрестках выросли целые горы, скрепленные снегом и обломками.

Я заметил, что из окон первых этажей к заваленным снегом машинам тянутся провода. Еще одна идея Винса – превращать автомобили в генераторы. Его совет быстро распространился по местной сети.

– Знаешь, преступники нужны, – сказал я.

– Нужны?

– Обществу нужны преступники. Без них нам конец.

Чак рассмеялся.

– Вот об этом я с удовольствием послушаю.

– Игровые теории, описывающие симулятор общества, более жизнеспособны, если включают в себя криминальные элементы.

– Симулятор?

– Преступники заставляют общество улучшаться. Ликвидируют слабых, заставляют укреплять наши институты и сети.

– Значит, они – волки, а мы – овцы?

– Вроде того.

Ближайшая метка в моем приложении для поиска сокровищ находилась на углу Восьмой авеню и Двадцать второй улицы. Я снова вытащил телефон, чтобы взглянуть на карту. Ветер усилился, нагоняя дрожь.

– Если нет группы людей, которые паразитируют на других, – продолжал я, – то общество перестает функционировать.

– Не очень-то справедливо к тем, на ком паразитируют.

– Зато хорошо для общества в целом. Я не говорю, что мы не должны ловить и наказывать преступников. Просто хочу сказать, что они нам нужны.

Чак покачал головой.

– Не убедительно.

– Посмотри на проблему с другой стороны. То, что незаконно для меня, возможно, законно для тебя. К примеру, мы живем в разных странах или же твои принципы отличаются от местных законов.

– И как мне это должно помочь?

– Это помогает обществу развиваться. Во времена Колумба рабство дозволялось законом. И Ганди был преступником, когда нарушил соляные законы в Индии. А сегодня они оба – герои. Преступники помогают нам раздвигать границы.

– По-твоему, мы должны восхищаться Стэном и Полом?

– Их дети, наверное, ими восхищаются. И да, есть преступники, которыми я восхищаюсь.

– Кто они?

– Возможно, хакеры из «Анонимус».

Чак покачал головой.

– Мне преступники и даром не нужны.

Я остановился, глядя на фотографию места, где мы закопали наш груз. Затем достал из рюкзака лопату.

– Вот оно, – просто сказал я и, опустившись на колени, начал копать мягкий снег. Вскоре лезвие что-то задело. Отпихнув снег рукой, я потянул и вытащил пластиковый пакет, набитый продуктами.