— Поточнее, пожалуйста.
— Она моя клиентка.
— Расскажите о деле, которое вам поручила миссис Маргарет.
Вопросы он задавал неумело, часто поглядывая в записи. Видимо, ему жутко неудобно, что я могу это заметить, и парень постоянно прикрывал локтем свою тетрадку с «конспектами».
— Не уполномочен обсуждать ее заказы. Это дела личные, можно сказать — интимные.
— Вы работаете на Михаила Демидова? — в который раз спрашивает он.
— Делал для него перстень. Правда, это было давно.
— Перстень?
— Перстень, — подтвердил я. — Золотой, с инициалами «М» и «Д». Он решил сделать себе подарок на день рождения. Перстень-печатка. Кроме инициалов на нем есть небольшой, почти черный изумруд. Двенадцать граммов золота…
— Мне плевать на перстень! Я говорю о работе на спецслужбы!
— Нет, они перстней не заказывали. Не припомню.
— Вы доиграетесь, Шайя.
— Все мы когда-нибудь доиграемся. Кто раньше, кто позже.
— Вы мне угрожаете?
— Боже упаси…
— Я могу приказать, чтобы вас расстреляли прямо сейчас.
— На каком основании? — искренне удивился я.
— Давайте не будем валять дурака, Шайя! — мстительно усмехнулся он. — Вы работали на Орден?
— Это есть в моем личном деле. Работал охранником в службе безопасности.
— Ваше увольнение было сопряжено с одной странной историей, — он опять заглядывает в свои записи и морщится, — гибель поисковой партии… гибель вашего руководителя… Вы были плохим охранником, Шайя?
— У каждого свои недостатки.
— Хорошо, мы еще вернемся к этой истории. Поверьте, найдутся и претензии, и вопросы. Не самые приятные для вас.
— Ваше право…
— Полагаю, вы помните правила и служебные инструкции?
— Их было много, а я никогда не любил читать.
— «Физическое насилие над сотрудником Ордена…» Ну же, вспоминайте!
— «Карается смертью», — кивнул я. — А кого именно я изнасиловал, позвольте узнать? Она хоть симпатичная была?
— Не валяйте дурака, Карим Шайя!
— Конечно, сэр. Как скажете.
— Распишитесь, и до рассвета можете быть свободны.
— Совсем свободен?
— Разумеется, — он криво улыбнулся, — в пределах камеры. И хорошо подумайте о моих возможностях поставить вас к стенке. За старые грехи… Да и за новые тоже.
— Обязательно подумаю.
И вот в таком темпе — весь допрос. Кто, откуда, да зачем вы туда отправились, отчего же вам дома не сиделось? А что дома? Дома все хорошо. Ботинки не жмут? Желудок не мучает? Совесть есть? А как она выглядит? Скучно…
Меня отвели обратно в камеру, и я опять завалился на деревянный топчан. Рассматривал трещины на потолке, вспоминал молодость и одну красавицу, за которой ухлестывал на Корсике. Красивая была женщина. Жалко, что глупая.
Расстрелять? Да, Орден это может. Я видел, как приводятся в исполнение приговоры в Новом мире. Осужденному даже приговор не зачитывают. Выводят во внутренний дворик и стреляют в затылок. Просто и без затей. Боялся я этого? Как вам сказать… Было бы жутко неудобно перед Нардиным. Все- таки именно я впутал его в эту историю. Умирать всегда неприятно. Тем более сейчас, когда мы ухватили тоненькую ниточку к этой тайне. Жаль будет сдохнуть, так и не узнав истинной картины. Обидно. Да и страшновато слегка. Жить все-таки хочется.
Почему нас не убили сразу? А зачем? Нет в этом ни капли здравого смысла. Знаете, что странно? Меня ни разу не спросили о контрабанде оружия и Джохар-Юрте. Ни одного вопроса не было: зачем мы собирали информацию, для кого… Словно и не было такого факта. Тупо давили на мифические русские спецслужбы, и все. Нет, спецслужбы у Демидовска есть, я не спорю. Но мы с Полем к ним никаким боком. Они сами по себе, а мы сами по себе. Так… мимо проходили. Прогуливались. Воздухом дышали.
