— Дело в том, мистер Роберт, что все эти игры внутри Ордена мне надоели еще десять лет назад. Вы играете, словно перекладываете елочные игрушки из одной коробки в другую. Причем делаете это так грубо, что ломаете жизни обычным людям. Согласен: политика — не самая гуманная вещь на свете. Тем более здесь, в Новом мире. Но я не люблю, когда под пули подставляют моих клиентов и близких мне людей. У меня пропадает аппетит, а когда я голодный, то становлюсь хмурым и злым. Оно вам надо?
— Иными словами… — Он аккуратно стряхнул пепел. На пол.
— Иными словами, не нужно впутывать Маргарет О'Рейли в дела ее умершего мужа.
— С чего вы взяли?
— Мне так показалось.
— Ну вы и наглец, Шайя…
— Вы с Нардиным не общались, — вздохнул я. — По сравнению с ним я просто образец милосердия…
Роберт не успел ответить, как за моей спиной открылась дверь, и в комнату вошел Эдвард Тревельян. Слегка уставший, а глаза красные, как у кролика. Видимо, пару ночей не спал. Форма грязная. Судя по цвету грязи — не в саванне испачкал.
— Привет, бродяга, — кивнул он.
— И тебе не хворать.
— Вы появились вовремя, Тревельян, — сказал мой собеседник, — ваш протеже — изрядный наглец.
— Карим? Да, он такой, — с готовностью подтвердил Снупи и посмотрел на меня. Словно первый раз увидел. — Порой я и сам удивляюсь, как он до сих пор жив.
— С таким характером…
— И на свободе…
— Господа, — щелкнул пальцами я, — очень приятно, что вы так заботитесь о моей жизни, но у нас осталось небольшое дело. Мы выполнили свою часть уговора, извольте выполнить свою.
Уговор, о котором я напомнил, — это провокация, которую мы устроили с Полем. Джерри, тот самый толстяк, которого «нельзя трогать», рассказал нам о некоторых незаконных делах, которые имели место в частном секторе портовых терминалов. Если вас удивляет простота этой операции, то не удивляйтесь. У Снупи не хватало некоторой информации, о которой мне рассказывал Михаил Вайдман. По крайней мере, старик добавил недостающие звенья в цепочку. Ко всему прочему, я выложил факты, о которых мог и промолчать. Было несколько козырей в рукаве, которые приберегал на черный день. О чем? Торговля наркотической дурью, которой занимались итальянские мальчики. Эту информацию я добыл еще год назад, когда вытаскивал одного парня из Кадиза.
Эдвард Тревельян связал мои факты с уже известными и решил рискнуть — обратиться за помощью к кому-то из вышестоящих. Видимо, не зря мы пять дней на Базе Ордена дурака валяли. Ко всему вышесказанному могу добавить, что у Тревельяна просто не нашлось двух идиотов, готовых рискнуть и запустить цепную реакцию, похожую на снежную лавину. Нет, мы были не единственными участниками этой провокации. Это было бы слишком просто. О других хитросплетениях этой операции мне не докладывали. Меньше знаешь — крепче спишь. Так уж получилось, что мы в очередной раз впутались в дела Ордена. Риск? Нет, особого риска не было. Если честно, то я даже не думал, что Джерри побежит к своему начальству. Резвый мальчик.
Что мы получали взамен? Тревельяну были нужны информация и люди для провокации. Нам с Полем были нужны люди, которые взяты под стражу в ходе этой операции. Иначе бы мы никогда до них не добрались. Слишком много у них охраны.
— Хорошо, — Тревельян обменялся взглядами с Робертом и кивнул, — можешь пообщаться со своим клиентом. Мы его взяли. Только не забей до смерти. Он мне нужен живым. Хотя бы частично.
— Где он?
— В камере. Тебя проводят.
— Я Нардина прихвачу.
— А один что, боишься?
— Поль удивительно дипломатичен. Умеет вежливо общаться с людьми.
— С этим не поспоришь…
Поля Нардина я нашел на крыльце. Он трепался с каким-то парнем о достоинствах и недостатках снайперского оружия, баллистике и оптических прицелах.
Один из парней Тревельяна проводил нас на первый этаж. Отпер камеру и ушел, оставив наедине с пленником. Как он выглядел? Вы знаете… немного похож на Альфонсо Капоне. Эдакий рыхлый толстячок с пухлыми губами и добрым взглядом. Лицо… женщинам такие лица нравятся. Я уж не знаю, по какой причине, но мне так говорили… Он посмотрел на нас и поморщился.
— Экий ты… смешной, Крестный папа из Порто-Франко. Здравствуй, Николя Бранкати.
— Шайя… — прошипел он и добавил что-то по-итальянски.
