обратно и… кстати, это мне напомнило. Как мне снова становиться человеком?
– АБЗАРКА.
– Я знаю. Но когда я волк, я не могу этого произнести.
– Вот же ж… – печально произнес Озимандиас. – Это все проклятие белой магии! Всегда приходится пользоваться второсортными заклинаниями, потому что самые лучшие заклинания всегда черные. Конечно, с помощью черной магии оборотень может перекинуться обратно, когда пожелает, как в Дарджилинге…
– Но что насчет меня?
– В этом и проблема. Кто-то должен сказать тебе «АБЗАРКА!». Я сделал это прошлой ночью, не помнишь? После того как мы ворвались на вечеринку в храме твоего друга… Знаешь, у меня есть идея. Я сейчас отошел от дел и всегда найду средства на жизнь, потому что всегда могу наколдовать немного… Ты вообще как – собираешься отнестись к своему вервольфству со всей серьезностью?
– Как минимум на некоторое время. Пока не добьюсь Глории.
– Тогда почему бы мне не пожить здесь, в твоем отеле? Так я всегда могу вовремя сказать тебе «АБЗАРКА!». А когда добьешься девчонки – научишь ее.
Вулф протянул руку.
– Как благородно с твоей стороны! Позволь пожать тебе руку. – Взгляд его упал на циферблат часов на запястье. – Святой боже! Я пропустил две утренние пары! Вервольфство – это очень хорошо, это замечательно, но человеку нужно работать, чтобы жить.
– Большинству людей – да. – Озимандиас спокойно вытянул руку и, вытащив из воздуха монетку, уныло посмотрел на нее. Это была золотая монета достоинством в луидор. – Глупые духи… когда же до них дойдет, что золото сейчас в ходу?
«Пижон из Лос-Анджелеса!» – подумал Вулф неприязненно, с привычным презрением жителя Северной Калифорнии разглядывая широкое спортивное пальто и ярко-желтую майку посетителя.
Этот молодой человек вежливо поднялся навстречу, когда профессор вошел в кабинет. Его рыжие волосы в свете весеннего солнца казались огненными, а в глазах плясали веселые черти.
– Профессор Вулф? – осведомился он.
Вулф бросил нетерпеливый взгляд на свой стол:
– Да.
– Меня зовут О’Брин. Я хотел бы поговорить с вами пару минут.
– Мои приемные часы с трех до четырех во вторник и четверг. Боюсь, сейчас я довольно занят.
– Это не касается факультетских дел. И это очень важно.
– Молодой человек вел себя приветливо и свободно, но ему удалось пробудить любопытство Вулфа, которому передалось ощущение значительности этой беседы. Что ж… Он уже отложил написание сверхважного письма к Глории на время двух пар – пять минут ничего не решают.
– Хорошо, мистер О’Брин.
– И наедине, если позволите.
А Вулф и не заметил, что в комнате находилась Эмили.
Теперь же он повернулся к секретарше и сказал:
– Ладно. Если вы не возражаете, Эмили…
Эмили пожала плечами и вышла.
– Итак, сэр, что это за секретное важное дело?
– Просто парочка вопросов. И начнем, пожалуй, вот с этого… Насколько хорошо вы знаете Глорию Гартон?
Вулф помедлил.
Едва ли он мог сказать: «Юноша, я собираюсь сделать ей еще одно предложение, потому что я, оказывается, вервольф».
Поэтому он сказал правду, пусть и не целиком:
– Она… была моей студенткой несколько лет назад.
– Я спросил: как близко вы ее
– И почему вы думаете, что я стану отвечать на подобный вопрос?
Молодой мужчина подал ему карточку.
Вулф прочитал:
Вулф усмехнулся:
