– Ничего, что бы я заметил. А что?
– Просто… мне показалось, что я видел, как кто-то выходил сегодня днем из твоего номера. Не могу быть уверен на все сто процентов, но думаю, он вышел именно оттуда – рыжеволосый юноша в голливудской одежде.
Вольф Вулф поднял брови.
Чушь какая-то.
Бессмысленные вопросы детектива были странными, но обыскивать его номер в отеле… это уже слишком!
Впрочем, что такое этот детективчик для зрелого вервольфа?
Вулф ухмыльнулся, дружелюбно кивнул Великому Озимандиасу на прощание – и сказал Слово.
Боль была не такой сильной, как утром, хотя по-прежнему очень мучительной. Но она почти сразу прошла, и все его тело наполнилось ощущением безграничной свободы. Он задрал морду к небу и глубоко вдохнул пронзительную свежесть ночного воздуха. Целый новый мир удовольствий открывался ему через этот новый чувствительный нос!
Он миролюбиво помахал Оззи хвостом и помчался по каньону длинными, легкими прыжками.
Поначалу – и довольно долго, несколько часов – он просто наслаждался: чувствовать себя волком было величайшим удовольствием, о котором только можно мечтать.
Вулф покинул каньон и направился к холмам, мимо Биг Си и дальше в относительно дикие места – ему хотелось быть подальше от привычной обстановки студенческого городка с его цивилизацией.
Чудесные новые ноги Вулфа были сильными и надежными, дыхание – ровным и глубоким. Каждый поворот приносил новые свежие и яркие ароматы почвы, листьев и воздуха, и жизнь была прекрасна.
Но через несколько часов к Вулфу пришло понимание, что он безмерно одинок.
Вся эта беготня, это веселье – это все прекрасно… было бы, если бы рядом с ним бежала Глория…
В чем прелесть того, чтобы быть волком, если никто об этом не знает и не может это в полной мере оценить?
Вулф почувствовал, что хочет к людям.
И повернул обратно в город.
Беркли ложится спать рано.
Улицы были пусты.
Вулф заглянул в светящееся окно одного из домов, где какой-то обстоятельный зубрила трудолюбиво корпел над почти законченной курсовой. Вулф вспомнил, как делал это сам, и… В нынешнем своем обличье смеяться он не мог, но хвост у него весело заходил из стороны в сторону от этого воспоминания.
На одной из пустых улиц он задержался – здесь был свежий запах человека, хотя вроде бы вокруг никого не было.
Прислушавшись, Вулф услышал тихие всхлипывания и рысью понесся на звук.
За кустами у одного из домов сидел двухлетний малыш и безутешно плакал, дрожа в своем легком костюмчике, – очевидно, он потерялся уже много часов назад и совсем утратил надежду на спасение.
Вулф положил лапу малышу на плечо и ласково его тряхнул.
Мальчик оглянулся, но не испугался.
– Пи-вет, – произнес он, просветлев.
Вулф приветственно взвыл, помахал хвостом и ударил лапой по земле, показывая, что готов отвести потерянного ребенка туда, куда тот захочет.
Малыш встал и вытер слезы грязным кулаком, оставив на лице широкие темные полосы.
– Ту-ту-ту-ту! – сказал он.
«Игры», – подумал Вулф.
Малыш хочет играть в паровозик.
Но на игры особо нет времени.
Он взял ребенка за рукав и осторожно потянул.
– Ту-ту-ту-ту! – настойчиво повторил мальчик. – Дай Вэй ту-ту-ту-ту!
Сначала Вулф не мог понять, что имеет в виду его маленький собеседник, а потом внезапно до него дошло – если бы у него сейчас были пальцы, он бы торжествующе щелкнул ими: эта загадочная фраза означает не что иное, как адрес! Малыша как следует натаскали называть свой домашний адрес в случае, если он потеряется.
Вулф глянул на уличный знак. Боудич и Хиллегас – Дуайт Вей, 2222 должен быть всего в паре кварталов отсюда.
Вулф попытался кивнуть, но волки не умеют этого делать. Поэтому он помахал хвостом, показывая, что понимает, и повел малыша в нужном направлении.
