Потом шофер объявил, что они приехали в Палм-Гроув, и затормозил возле обшарпанного мотеля под названием «Старлит». Лира представляла себе россыпь коттеджей в пастельных тонах, как в том месте, откуда они сбежали накануне.
Но Палм-Гроув оказался весьма солидным городом: здесь были широкие дороги с двусторонним движением, кафе, заправки и десятки супермаркетов, где продавали одежду и еду. Вывески буквально кричали с каждого угла. «Молоко», «Парни и куколки», «Кинотеатр Альберта Ивнинга». «Суббота». «Парковка на час – с понедельника по среду». Жилых домов Лира пока не заметила. Она насчитала на улице минимум дюжину людей, которые заходили во всякие магазины, умудряясь одновременно разговаривать по телефону.
Стало так жарко, что казалось, будто ты находишься внутри гигантского организма и маешься от духоты, изнывая под кожей, тонкой и скользкой, как пленка. Лира задумалась. Сколько же человек живет в Палм-Гроуве?
– И что теперь? – спросил Семьдесят Второй.
Он до сих пор пребывал в плохом настроении, с той самой минуты, когда Лира поинтересовалась, почему у него шрамы на предплечьях. Они не походили на отметины от пункций и забора тканей, которые имелись и у Лиры, и у других реплик (теперь-то Лира знала – это делалось, чтобы проверить, насколько глубоко проникли прионы и насколько быстро они клонируют сами себя – скоропостижная смерть реплик была врачам только на руку).
Семьдесят Второй ответил лишь: «Так получилось», – и избегал разговаривать с ней, когда они ехали в автобусе. Он хмуро сидел, опустив голову на грудь, скрестив руки и смежив веки. Лира насчитала четырнадцать шрамов: четыре на правой руке и десять на левой. Она углядела маленькую родинку на его мочке уха, и ее пробрала нервная дрожь: она столько лет вообще не видела реплик-самцов, а теперь сидит рядом с одним из них!
– Поверь мне, – произнесла Лира, невольно скопировав манеру медсестер.
«Ш-ш-ш. Поверь мне. Крохотный укольчик, и все. Не надо шуметь. Ты почти ничего не почувствуешь».
Лира набралась мужества и подошла к первой же увиденной особе своего возраста. Девушка сидела на бордюре возле магазина под названием «Берлога» и елозила пальцем по экрану своего мобильника. Когда она вскинула голову, Лира поняла, что девчонка накрашена, и искренне этому удивилась. Она почему-то считала, что макияж используют только женщины постарше, вроде медсестер.
– Привет, – поздоровалась Лира. – Мы ищем Эмилию Хуан.
– Эмилию Хуан? – переспросила девушка.
Она оглядела Лиру с ног до головы и неторопливо перевела взгляд на Семьдесят Второго. Выпрямившись, девчонка одарила Семьдесят Второго загадочной улыбкой. Она вела себя как актриса из какого-нибудь сериала или красотка с обложки журнала, который медсестры часто оставляли в комнате отдыха института.
Лире это не понравилось, и внезапно ее пронзила очень неприятная мысль, связанная с ее внешностью. Девица, казалось, состояла из сплошных соблазнительных округлостей. У нее была гладкая кожа, плавные движения и длинные струящиеся волосы. Лира с ее тусклой одеждой, торчащими костями и шрамом на лбу тут же опустила плечи и ссутулилась.
Уродина, подумала она про себя.
– Эмилию Хуан? – повторила девушка. – Она ходит в Уоллес?
– Нет… вряд ли. – Лира вдруг пожалела, что они вообще добрались до Палм-Гроува.
– Извините, – непринужденно произнесла девчонка, продолжая буравить взглядом Семьдесят Второго. – Я ее не знаю. – Она повернулась и улыбнулась Лире, но вовсе не дружелюбно, а так, будто она съела что-то кислое или горькое. – Кстати, клевый скальп. Видок как после химии.
Они пошли дальше. Лира чувствовала, как девушка пялится им вслед.
Лире стало интересно, чувствует ли это Семьдесят Второй?
– Здесь чересчур много людей, – выдавил он, нарушив паузу.
Лира кивнула, потому что говорить не могла, горло сдавило. Она уродина. Ну а та, другая девушка – красивая. Как странно жить среди людей. Лира чувствовала себя маленькой и даже еще менее значимой, чем среди тысяч реплик, растущих в казармах, как трава.
Вторая особа женского пола, к которой подошла Лира, была старой и страшной: из-за морщин ее лицо обвисало, а кожа на шее смахивала на мешок. Она тоже не смогла просветить их насчет Эмилии Хуан. Они остановили мужчину, а затем мальчишку лет двенадцати, который ехал на плоской штуковине с колесиками (позже Лира вспомнила, что это называется скейтборд). Никто ничего не ведал про Эмилию Хуан.
Кроме того, Лиру испугало то, как мужчина на них посмотрел.
Лира взмокла от пота, ей хотелось пить, и она теряла надежду. Город разрастался на глазах. Всякий раз, когда они приближались к концу очередного квартала, Лира видела новую улицу, застроенную домами и заполненную людьми.
– Мы никогда ее не найдем, – пробормотал Семьдесят Второй.
Лире не понравилось, что в его голосе прозвучала радость, словно он доказал свою правоту.
– С тем же успехом можно просто гулять.
– Подожди минутку, – произнесла Лира.
Перед глазами у нее поплыли цветные пятна. Футболка прилипла к спине. Лира сделала шаг вперед и обнаружила, что тротуар плывет ей навстречу.
