она имеет отношение к произошедшему!
Девушка ничего не ответила.
— Ну почему ты молчишь?! Обещай, я все равно не отстану от тебя!
Не добившись ответа, Глафира схватила племянницу за плечи.
— Обещай мне, обещай!
Гневный огонь в глазах добродушной тети не на шутку испугал Матрену. Попытавшись вырваться из цепких рук, она вынужденно согласилась.
— Хорошо, тетенька, милая, хорошо, только успокойтесь. Не буду я с ней встречаться, обещаю.
— И разговаривать! — сурово добавила Глафира.
— И разговаривать, — послушно повторила племянница.
— Ну, вот и хорошо! — улыбнулась тетя, отпуская испуганную девушку, словно птичку, попавшую в силки, на волю. Женщина поднялась со скамейки и как ни в чем не бывало шутливо обратилась к Матрене:
— На посту худший грех — уныние. А мужики наши в последнее время что-то захандрили, совсем замучили меня нытьем! Все просят: напеки да напеки блинов с медом! И то правда, хоть и постные, а все одно, вкусные. Моть, ты тут долго одна не засиживайся, приходи к нам за «лекарством» от тоски!
Девушку душили невыплаканные слезы. Не в силах ответить, она кивнула.
С уходом тети чувство одиночества сделалось невыносимым.
— Даже родителям оказалась не нужна, — дрожащим голосом проговорила Матрена.
Прошла Пасха. После Радоницы девушка стала часто наведываться на родные могилки. Ее неудержимо влекло в тихий уголок на окраине кладбища. Она полюбила здешний покой и тишину, нарушаемую лишь шепотом берез, потревоженных легким дыханием ветра. Присаживаясь поблизости от едва заметных холмиков на мягкую молодую траву, Матрена закрывала глаза и мечтала. Тогда ей казалось, что родители совсем рядом и стоит только протянуть руку, чтобы ощутить их тепло и ласку.
К тому же с некоторых пор жизнь девушки потеряла всякий смысл. Она безответно, безнадежно влюбилась в красавца и весельчака Павла, баловня всех девчат! Помани он любую из них пальцем, и каждая готова была броситься за ним без оглядки! Вот только он почему-то никого не манил. Матрена задыхалась от волнения в присутствии любимого, не смея бросить в его сторону даже робкого взгляда. Глубокое, сильное чувство сделалось неизлечимой болезнью, мучительным наваждением. Даже сестре не решалась признаться несчастная сирота в своей любви, заранее зная о доводах Ольги. Он и она. Между ними лежала огромная пропасть! От несбыточной надежды становилось так тошно, что не хотелось жить.
Безответная любовь — неподъемная ноша для одинокой молоденькой девушки!
В один из вечеров Мотя удрученно брела через поле. Теплый, ласковый ветерок доносил издалека мотив, красивый и грустный. Она ощущала себя лишней в мире, созданном для прекрасных лебедей. Девушка обогнула кладбище и среди разросшейся травы отыскала знакомые холмики.
— Здравствуйте, мама, папа… Если бы вы знали, какую боль причинили мне, оставив сиротой! Дядя попрекает каждым куском, называет нахлебницей. И уйти некуда… Остается только остаться здесь, с вами…
Матрена упала на землю, прижалась к ней горячим лицом и, ощутив успокоительную прохладу, обняла могилу.
— Мамочка, родная, ты должна меня услышать, ты не можешь не слышать! — как заклинание, повторяла она. Не дождавшись отклика, девушка, в отчаянии, начала бить кулаками по мягкой траве.
— Скажи мне, для чего я появилась на свет?! Чтобы страдать? Я не хочу так больше жить, не хочу! Ты слышишь? Ты меня слышишь?! Как ты могла?! Как ты могла оставить свою дочь сиротой?! Мне очень плохо, мама! Лучше умереть!
Ответом ей была тишина. Потеряв ощущение времени, Матрена долго лежала на материнской могиле.
Уже начало смеркаться, когда она обратила внимание на странную перемену: птицы затихли, воздух сделался вязким, кружащим голову, со сладковатым запахом тлена. Девушка испуганно поднялась и осмотрелась по сторонам. Никого. И тут Матрена увидела: от земли поднималось призрачное зеленоватое свечение, образуя вокруг нее кольцо.
— Успокойся, ты сама позвала меня. Я здесь, чтобы помочь.
Вкрадчивый голос заставил девушку задрожать.
— Кто вы? — с трудом произнесла она.
— Неужели не догадываешься?
— Нет, не может быть! — Завороженно глядя на колдовской круг, Матрена попятилась, стремясь выйти из него.
— Ты же сама позвала! — услышала она желанный и одновременно пугающий ответ.
— Мама? — с робкой надеждой спросила Матрена.
— Конечно я, глупенькая!
