Михаил покачал головой:
– Мы их оставили в разгар схватки…
– Разве то схватка? – спросил Азазель. – Схватка будет у нас. С Кезимом тягаться нам, а им так… семечки.
– Ладно, – бросил Михаил, – надеюсь, справятся. Аграт…
Он умолк, Азазель бросил на него понимающий взгляд:
– А себя в момент битвы видел? Все мы становимся… иными. Неприятными, если говорить корректно. Ты же знаешь, какой я корректный! Самый корректный в мире. Ты вообще полное говно, когда хватаешься за пистолеты, а лицо твое преображается еще как. Лучше не смотреть…
Михаил буркнул:
– Я себя не вижу. А ее видел.
– Нужно быть добрее, – сказал Азазель с мягким укором. – У тебя как насчет доброты? Где-то около нуля или ниже?
– А у тебя она есть?
– Одолжить? – предложил Азазель деловито. – У нас их есть!.. Женщины, когда злятся, все становятся отвратительными. А чирикающими даже уродки нам нравятся. Остается только пару стаканов водки, и все путем… Слева!
Михаил развернулся и выстрелил еще прежде, чем увидел мелькнувшую тень, но под ноги упал зверь, состоящий, казалось, весь из когтей и зубов.
– Ты в самом деле прирожденный воин, – крикнул Азазель в восторге. – Тебя и затачивали на истребление инакомыслящих и демократов!.. Убивец, короче. Киллер!
– Мне бы еще твое чутье, – пробормотал Михаил.
Он выстрелил снова, из темноты начали выпрыгивать чудовища, но четыре непрерывно стреляющих пистолета создали огненную стену из раскаленной стали, и впереди росла гора трупов.
Некоторые демоны, как заметил Михаил, превращаются в землю и рассыпаются, другие тут же проваливаются в огненную яму, третьи рассыпаются сразу, еще не успев рухнуть на землю.
Сам он стрелял скупо, инстинкт лучшего воина направляет пули точно в цель, сам успевал заметить, кто из демонов что метнет, легко уклонялся как от сгустков огня, так и простых камней, что способны сшибить с ног. Азазель палил из двух пистолетов, по грохоту выстрелов Михаил определил, что стреляет на всякий случай бронебойными и разрывными, еще есть у него и пара обойм особых патронов, которые не то сам изготавливал, не то что-то менял в них для повышения убойной силы.
Дважды в их стремительном беге дорогу пересекали подземные ручьи, однажды один поток вообще предпочел для своего русла сам тоннель, и пришлось долго бежать, а потом брести по колено в ледяной воде.
Один раз поток поднялся до пояса, пока не отыскал подходящую щель и с облегчением ушел вниз, а они дальше двигались в мокрой одежде, продрогшие и усталые.
Азазель оптимистически заверил, что дальше будет еще хуже, но падать духом рано. Господь ни на кого не возлагает чрезмерную ношу, а только ту, которую человек или демон способен вынести, так что несите и ропщите, а то ропщаемы будете!
– Ты это уже говорил, – буркнул Михаил, от усталости кружилась голова, а рюкзак, хоть и стал легче, но все равно кажется неимоверно тяжелым. – А я запоминаю с первого раза!
– А поумничать? – спросил Азазель. – Бесчувственный ты какой-то… Быстрее, вон там за нами ломится целая толпа…
Михаил поддал. Азазель на бегу оглянулся и трижды выстрелил наверх. Михаил услышал сзади тяжелый удар о землю, следом еще несколько, а в спины ударила тугая волна пыльного воздуха.
– Что там?
– Замочный камень в своде едва держался, – пояснил Азазель довольно, – это я как архитектор тебе говорю.
– Это ты архитектор?
– Еще какой!.. Я такого понастроил! Знаешь, сколько людей подавило? И сейчас помог замковому упасть и упокоиться с миром, расплющив этих живых тварей, которых неживой мир ненавидит еще больше, чем вы, ангелы…
Михаил смолчал. Азазель не может не придираться и не провоцировать, мерзкая природа такая, дня не проживет без гадостей и шпилек, да что там дня, часа не проходит…
– Шибче, – покрикивал Азазель бодро, – шибче, черепах!.. Спина ровнее, взгляд гордый, челюсть вперед… Мы победим, но пасаран!.. Лучше мы, чем нас… Что, уже коленки дрожат? Я же говорил, для рукопашки с демонами человеческого тела маловато. Неважно, как ты им владеешь. Нужно выбрать другое, поплотнее…
Михаил помотал головой:
– Ни за что!..
– Почему?
