Стеклянная республика

– Почему? – спросила она. – Что случилось?

Улыбка сенатора скривилась:

– Очередное нападение: прошлой ночью Безликие разгромили вокзал Ватерлоо, сразу после прибытия зеркалограционного поезда. Похищены пятьдесят два новых иммигранта – прямо из пограничного пункта. Полагаю, теперь они умрут – их лица содрали и продали на Черном рынке. – Она устало вздохнула. – Это четвертый налет за два месяца – террористы смелеют с каждым днем. Корбин – превосходный офицер, и я знаю: он делает все, от него зависящее, и тем не менее… – Женщина покачала головой, словно бы отгоняя образы, и улыбнулась Каре. – То, что тебя нашли, – лучшая новость, принесенная им, за долгое время. – Ее черты тронуло беспокойство. – Мне сказали, ты многого не помнишь.

Покачав головой, Кара напряглась, но сенатор Кейс ободряюще улыбнулась:

– Неважно. Уверена, это от потрясения. Память еще вернется. По крайней мере, ты не ранена… и у нас по-прежнему есть это, а? – Она подняла руку и нежно погладила Карину щеку. – Хочешь головокружительную новость? Мы были так заняты, разыскивая тебя, что даже не отменили завтрашнюю фотосессию. Как думаешь, справишься? Я пойму, если ты откажешься, но мне показали платье, и оно потрясающее – хочу сказать, хоть я и циничная старая кошелка, но даже мое сморщенное сердце забилось чуть сильнее при мысли, что я увижу тебя в нем.

– Фотосессия? – осторожно переспросила Кара.

– Финальные снимки для рекламы Лотереи, помнишь? Всё заказали заранее, до Ночи Розыгрыша – неделя, а я думала… – воодушевление сенатора улетучилось вместе со словами, а лицо вдруг сморщилось. – Я думала, они уничтожили тебя, Парва, – призналась женщина. – Когда увидела то видео и услышала, что ты пропала… Думала, они уничтожили нас.

Кара почувствовала, как желудок перевернулся, и в голове мелькнула картина кровавого отпечатка на полу туалета.

– Какое видео? – переспросила она.

Кейс выдержала ее пристальный взгляд. Кара смотрела, как двойной подбородок дернулся, когда она сглотнула. Затем женщина молча сунула руку в пиджак и вытащила телефон с сенсорным экраном. Несколько легких взмахов пальцами – и она протянула его Каре.

Крошечные динамики непрерывно разражались низким стоном. Видео было темным и зернистым, снятым одной неподвижной камерой в подвале или, может, на чердаке. Каре удалось различить на небольшом экране три фигуры. Двое смотрели в камеру; на них были черные толстовки с натянутыми капюшонами и темные банданы, прикрывающие носы и рты, словно у детей из Кариного района, игравших в гангстеров. Один из них держал что-то темное, и Кара потрясенно подскочила, когда поняла, что это пистолет.

Девушка вспомнила, что сказал Меннетт в доке: «Вы закрыли лицо… Подумал, вы – повстанец».

Третий человек сидел между двумя другими спиной к камере. Насколько Кара могла видеть, он был обнажен. Его привязали к стулу голубой нейлоновой веревкой, да так крепко, что кожа выпирала между деревянными рейками спинки.

Кара посмотрела на часы, отсчитывающие секунды в углу кадра. Из всех звуков оставался лишь тонкий стон, доносящийся из динамика, – единственный признак того, что запись прокручивается, настолько неподвижными казались фигуры на экране.

Минуту спустя одна из фигур в капюшоне, наконец, заговорила:

– Мы – Безликие.

Кара видела, как губы двигаются под тонкой тканью банданы. Голос говорящего был искажен, словно кто-то намудрил со звуком, монтируя фильм:

– Мы невидимы, но нас услышат. Мы можем стать кем угодно. Можем находиться где угодно – и мы везде. Это не требование. – Фигура в капюшоне жестом указала на человека на стуле. – Это демонстрация.

При слове «демонстрация» человек на стуле дернулся, еще сильнее натягивая веревки. Говорящий стиснул его плечо, и стоны резко прекратились, сменившись хриплым испуганным дыханием.

– Мы научили его смотреть внутрь себя, и теперь он все понял. Он внес свой вклад – и весьма щедрый – в наше дело.

Кара почувствовала, как ее собственная кожа натягивается. Девушка вдруг остро ощутила свои шрамы, словно они ползали по лицу, как личинки.

Человек в капюшоне наклонился поближе к камере. Его глаза поблескивали в тусклом свете комнаты, и Кара увидела радужки – голубые с коричневыми и золотыми крапинками, расположенными совершенно симметрично.

– Тирании Зеркальной Лотереи придет конец, – провозгласил террорист, и ножки стула чиркнули по полу, когда он развернул обнаженного мужчину к камере.

Каре захотелось закричать, но исполненный муки крик стал в горле комом, лишая дыхания.

Прилипшие ко лбу волосы обнаженного мужчины поблескивали по?том в свете единственной лампы. Но под волосами – там, где следовало находиться лицу, – ничего не оказалось.

У пленника не было лица. Бледная, бескровная кожа покрывала, не прерываясь, всю голову, неглубоко погружаясь в глазницы и мягко поднимаясь туда, где полагалось быть носу. Уши отсутствовали вовсе. На мгновение Кара подумала, что они затянули его лицо тканью телесного цвета, но потом камера приблизила несчастного, и девушка поняла, что видит пот, выступающий из крошечных пор.

Единственной деталью на этой кошмарной кожаной равнине было место, где следовало находиться рту: темное безгубое отверстие с рваными краями,