она даже не подозревала, девушка
Ракурс, под которым она видела испуганный Синод, смещался с каждой парой глаз. Девушка не встретила никакого сопротивления, никаких посторонних мыслей, никаких новых импульсов или старых воспоминаний – ничего, кроме собственной ярости, душащей, словно красная пыль.
Каменники оказались пустыми.
Бет смотрела на них изнутри их самих и видела жидкий строительный раствор, все еще льнущий к ним, словно плацента.
«Я создала их. Они – часть меня, – лихорадочно думала она. – Часть города».
Ее переполняли торжество победы и гнев. Бет разлила себя по своей маленькой армии и атаковала.
Первая волна глиняных солдат накинулась на охваченных пламенем химиков. Джонни Нафта и его братья бросились на них в панике и ярости; Бет почувствовала жар, но не боль, когда их руки испепеляли кирпичные конечности. Она швырнула на Синод свои не рассуждающие позаимствованные тела. Каждый раз, когда девушка моргала, за ве?ками вставала Кара цвета сепии. За
Девушка оскалила церковношпильные зубы, но оступилась при следующем шаге, подвернув ногу. Бет припала на одно колено, вдруг поняв, что дрожит от усталости: эти несколько секунд оживления города истощили ее. Первый ряд кирпичных воинов начал тонуть в полу, словно в зыбучих песках.
Улыбка Джонни Нафты – черная дыра на пылающем лице – расширилась, и он бросился вперед. Глиняные тела тлели, чернели и сгорали под его прикосновениями, их кирпичная плоть обращалась в пепел там, где они пытались схватить его. Братья Джонни выстроились в сложной симметрии с пламенем. Достигнув стен туннеля, они принялись обшаривать ниши.
У Бет скрутило живот. Синод быстро учился на своих ошибках. Где-то на их складах должно было лежать оружие, которое они
Мысль пронзила голову, словно молния, и девушка из последних сил оттянула своих воинов от горящего Синода и бросила в стены. Они почти не потревожили поверхность, утонув в ней.
Бет рухнула на выставленные вперед руки. Синод помедлил, потом, как один, пригладил горящие волосы и, самодовольно напыжившись, двинулся к ней.
Бет так устала, что едва смогла поднять руку. Увидев этот жест, они заухмылялись еще шире; девушка предположила, что Синод возомнил, будто она просит или даже умоляет. Но она вытянула указательный палец и дернула им в сторону.
Синод поглядел, куда она указывала, – и застыл.
Из задней стены каждой ниши, нависая над каждой витой стеклянной бутылкой, каждым драгоценным химикатом, появился кирпичный кулак. Бет сжала пальцы и медленно придала руке вертикальное положение. Упади ее кулак, недвусмысленно обещал этот жест, – упадут и все остальные.
Синод оплыл. Их костюмы, глаза и оскалы сделались темно-серыми.
– Оссстановиссь, – изо рта Джонни Нафты вырвалось облачко пепла. Голос казался таким же ровным, как обычно, но Бет услышала в нем мольбу. – Наши ссклады невосссполнимы.
Бет уставилась на них. Через несколько секунд у нее не будет сил держать даже свою собственную руку, не говоря уже о десятках кирпичных.
«Вы знаете, чего я хочу», – подумала она.
– Мы не можем предоссставить тебе сссубстанцию, потребовавшуюсся твоей подруге, – они подняли руки ладонями наружу в отчаянном успокаивающем жесте, – потому что не расссполагаем ею. Посставки сссерьезно ограничены. Мы ссстаралиссь изучить ее, но сссинтез оказалсся нам недосступен. – Он тревожно зашипел, когда Бет дернула рукой, и поспешно добавил: – Возможно, мы всссе-таки ссумеем помочь. Вещесство, которое мы дали сстальной мятежнице, получено от клиента в качессстве часстичной оплаты, пополнившей эссстетический залог. Клиент вссе еще жив, хотя и сссерьезно трансссформировалсся. Возможно, мы можем, – Синод всем своим видом выказывал подобострастную готовность, – перенаправить тебя?
Бет медленно разжала кулак, протягивая ладонь. Пока Джонни не потянулся и не пожал ее, скрепляя сделку, она не покидала разума Каменников. Только после этого их кирпичные руки растворились в стенах. Там, где камни кладки запечатались, на стенах, словно шрамы, осталась рябь.
Трепеща пропитанными нефтью крыльями, к девушке подлетел голубь с фотографией в клюве.
Бет не сразу поняла, кто на ней изображен. Вроде бы человек, или нечто, выглядящее, как человек, но она не могла разобрать, было ли это существо в тяжелом пальто с высоким воротником мужчиной или женщиной. Бет не могла разглядеть ничего, кроме острого выступающего подбородка и растрепанных темных волос, закрывающих глаза. И все же в изображении было что-то неуловимо знакомое.
Она замерла.
«Сссерьезно трансссформировался… пополнившей эссстетический залог».
В памяти вплыло, как она стояла на мусорных склонах напротив женщины, плачущей кислым молоком из глаз – яичных скорлупок.
«Чем Синод заставил вас расплатиться? – спросила она Гаттергласс, желая узнать цену, которую та заплатила за убогое приближение Фила к
