Стеклянная республика

саму себя. – Надо признать, это невыполнимая задача, но мы спотыкаемся, пытаемся и приближаемся к успеху по мере сил и возможностей. Теперь ты вправе думать: «О чем блеет эта старая кошелка?», но мне кажется, ты улавливаешь мою мысль?

Кара не ответила. Кейс ласково погладила ее по плечу:

– Думаю, ты понимаешь, как важен контроль, Парва. Я вижу это в тебе. Думаю, вчера потеря контроля серьезно тебя напугала, но тебе не нужно бояться. Мы на твоей стороне: я, Сенат, зеркалократы, весь Лондон-за-Стеклом. Это мой город, и я проследила за тем, чтобы это была самая большая и самая жестко контролируемая рекламная кампания, которую когда-либо видели по эту сторону зеркала. Тебе не надо бояться их взглядов, Парва. Пусть смотрят. Мы можем контролировать то, как они тебя видят. Единственное, что ждет тебя завтра вечером, – их любовь.

Она осторожно подняла Карину голову и взбила подушки, потом натянула на нее одеяло.

Кара застыла, когда женщина наклонилась и поцеловала ее в покрытый шрамами лоб.

– Отдохни. До розыгрыша остался всего один день, и ты очень нужна нам в лучшем виде. – Кейс встала. – Твоя верхолазка снаружи: ужасно к тебе рвется – прямо подпрыгивает от нетерпения. – Кейс выгнула бровь, а потом улыбнулась, как родители, считающие себя крутыми. – Думаю, ты сделала хороший выбор, Парва. Она мне нравится. Но если эта ваша… ситуация продолжится, думаю, мы лучше ее повысим. Достаточно будет дать ей возможность купить себе несколько веснушек и, возможно, пару ямочек. Просто чтобы сохранить приличия, понимаешь?

Кара почувствовала, как за ответной улыбкой, которую она выдавила, опухает горло.

– Я спрошу ее, – девушка попыталась сохранить легкий тон. – В конце концов, это ее лицо.

Кейс рассмеялась, хотя Кара не шутила. Положив ладонь на дверную ручку, сенатор заколебалась.

– Парва, – небрежно произнесла она, – мы все, конечно, очень благодарны Эспель за то, что прошлой ночью она так быстро соображала, но… жаль, что единственное убежище оказалось на станции. Не знаю, что ты запомнила из нападения Безликих.

– Нападение Безликих? – резко переспросила Кара.

– Верно, – спокойно кивнула Кейс. – Они совершенно разбомбили станцию… Рыцари вели себя героически, но из-за грозы прибыли слишком поздно, чтобы остановить расистское нападение террористов. Оно унесло жизни всех новых иммигрантов. Ужасная трагедия, страшное преступление. – Она остановилась. – Я лично поговорила с каждым Рыцарем и медработником, пережившими нападение, и все они сходятся на мысли, что именно это и произошло. Согласились они и с тем, что прошлой ночью не видели самой красивой женщины Лондона-за-Стеклом. Пока они волновались, она, должно быть, спала в своей кровати здесь, в Осколке, где ей и место.

Кара с трудом сглотнула под нежным, но немигающим взглядом Кейс.

– Во имя контроля? – поинтересовалась девушка и сама едва расслышала свой голос. Кейс слабо улыбнулась, но ничего не сказала.

– Что-то не припомню никакого нападения Безликих прошлой ночью, – наконец, проговорила Кара.

– Конечно, не помнишь, – сказала Кейс. – Откуда? Это случилось очень далеко отсюда.

Женщина открыла дверь, за которой Кара увидела Эспель, действительно переминающуюся с ноги на ногу. На ней снова была черная блузка и брюки, которые Кара ей одолжила, и Кара не могла не заметить, что, несмотря на то, что это именно ее чуть не утащило бетонокожее существо, полулицей девушке не прописали постельный режим. Она выглядела изможденной, но собранной.

Верхолазка низко склонила голову перед сенатором.

Учитывая презрение Эспель к формальности, Кара заключила, что она очень, очень боится старую зеркалократку.

– Твоя госпожа проснулась, – сказала ей Кейс. – Присматривай за нею, как присматриваешь всегда.

Глава 28

Как только дверь закрылась, Эспель вытащила что-то из кармана и кинула Каре. Посмотрев на маленький, холодный, неожиданно тяжелый предмет, та вздрогнула: на ее ладони лежал Глаз Гутиерра!

Девушка изумленно пялилась на него несколько секунд, прежде чем осознала, что сердцевина шарика тускла и неподвижна, а по одной стороне змеится небольшая трещинка.

– Где ты его взяла? – она вертела штуковину в руках, изучая ее.

Эспель немного смущенно улыбнулась:

– У мамы, – ответила блондинка. – Подарок на День отражения. Это игрушка, графиня, купленная легально. Я везде его с собой ношу. Надолго им никого не обманешь, но он правильного размера и издалека… – она пожала плечами. – Я подумала, он может оказаться полезным, чтобы подменить настоящий глаз.

Кара критически прищурилась:

– Без трещин было бы лучше.

– Мне вернуться во времени и попросить себя десятилетнюю играть поосторожнее? – едко поинтересовалась Эспель.

Плюхнувшись на край кровати, она покосилась на закрытую дверь.