перед ее взором.
Машина перестала гудеть. Висящая над нею стеклянная сфера замедлилась.
– У нас получилось? – требовательно поинтересовалась Кара. – Сработало?
– Получилось, – прохрипела Эспель.
Кара слезла с банкетки. Над пультом управления, рядом с которым стояла Эспель, поднялись три экрана. Два из них показывали прокручивающийся по черному фону белый текст, на третьем красовалось лицо. Оно оказалось искажено, рябило, словно брошенное в воду, запечатлелась только левая сторона… да и то зернисто, растянувшись по всему экрану. Но даже так лицо было несомненно то… и несомненно живое. Казалось даже, что Парва улыбается.
– Привет, сестренка, – прошептала Кара. Ее горло сжалось. Девушка поняла, что плачет, только когда почувствовала на восстановленной губе привкус соли. – Где же ты?
Ответила Эспель:
– В Псарнях, – голос верхолазки прозвучал расстроенно. – Мы находились в нескольких улицах оттуда всего несколько часов назад.
– Сможешь найти место?
Эспель кивнула. Кара медленно вздохнула и стерла слезы ладонью.
– Хорошо. – Она проскользнула между стеклянными панелями и схватила клетку, где все еще вертелся Глаз Гутиерра. Щелкнула задвижка, и стеклянная сфера упала в Карину руку, а ее место занял шарик.
Когда она повернулась, Эспель смотрела озадаченным взглядом.
– Я дала обещание, – с улыбкой прошептала Кара. – Член Безликих, в конце концов, таки нашел мою сестру.
Посмотрев на драгоценную, неповторимую вещь, угнездившуюся в ладони, она опустила ее в карман.
– Идем. Чего ждать?
Эспель остановилась. Она выглядела испуганной, и Кара задумалась, что может испугать эту тощую, голодную девушку, строящую башни из падающих кирпичей и лезущую под самоубийственным прикрытием во дворцы к своим врагам. Потом вспомнила, как Эспель говорила о Каменниках; дрожь, с которой называла их «этими штуковинами». Слезы дрожали в ее глазах, грозя сорваться с ресниц.
– Слушай, – проговорила Кара, – ты не обязана идти. Знаю, то, что случилось прошлой ночью, было…
– Заткнись, – прошептала Эспель, мягко прижав пальцы к Кариным губам. – Сейчас же заткнись,
Кара рискнула.
Накрыв своей рукой руку Эспель, Кара сняла ее с губ и переложила на свою шею. Пальцы затрепетали, когда под ними забился пульс. Кара подняла руку к виску Эспель, запустив пальцы в светлые волосы. Помедлив долю секунды, она ее поцеловала.
Эспель резко вдохнула. На ужасающее, парализующее мгновение Кара подумала, что девушка собирается отстраниться, но верхолазка перевела дыхание, и ее губы открылись навстречу Кариным. Они не разрывали поцелуй бесконечно долго, Карино сердце громко билось в ушах, а потом Эспель прижалась к ней.
Ее тело было близким и теплым. Пальцы гладили Кару по ключицам, потом поднялись и нежно провели по шрамам, словно оставляя за собой искры. Кара поднялась на носочки, углубляя поцелуй, ощущая на губах Эспель соленый привкус, чувствуя мыло на ее коже и краску на волосах, цепляясь за каждую деталь.
Она не имела понятия, долго ли они так стояли. Кара отстранилась, только почувствовав головокружение. Увидеть улыбку Эспель, отражающую свою собственную, оказалось несказанным облегчением.
– Если я сейчас обернусь, – прошептала Эспель, – а эта кучка Рыцарей наблюдает за нами, я очень огорчусь, графиня.
Кара покачала головой.
– Только мы, – проговорила она, и ее слова звучали обещанием.
– Значит, предпочитаешь девочек? – поинтересовалась Эспель.
Кара почувствовала вспышку паники – почти непреодолимое желание все отрицать, забрать содеянное обратно, – но потом поняла, что не знает, страх ли это или восторг – не может отличить. Девушка ощущала себя спринтером, так долго простоявшим на старте, что он уже перестал верить, побежит ли вообще, но теперь она бежала и не хотела останавливаться.
Кара засмеялась и никак не могла перестать. Эспель выглядела обиженной, пока Кара не положила нежную руку ей на шею и не поцеловала снова.
– Значит, предпочитаю тебя, – мягко проговорила она, когда они оторвались друг от друга. Они стояли лоб ко лбу, холодный металл шва Эспель
