Сладко пахло дынями и вишней, в кустах акации заливались-насвистывали соловьи, и по пыльной улицы — от правления и до сквера — под льющуюся откуда-то музыку прохаживались влюбленные парочки.
Чу! Музыка вдруг резко оборвалась, стихла… послышались жуткие крики… звуки ударов… ругань. Оп! Снова музыка…
На следующий день, с утра, капитан никуда не пошел — ждал Николая Иваныча. Полковник не обманул, явился, как обещал, даже еще раньше. Уверенно завернул во двор, стукнул в оконце:
— Василий, ты дома?
— Дома, Николай Иваныч. Заходите.
— Ага…
Войдя в комнату, полковник, к большому удивлению Ганзеева, поставил на стол… принесенный с собой патефон и стопку пластинок.
— Что так смотришь, Василий? Не, веселиться мы с тобою не будем… Ты, кто такой Тино Росси, знаешь?
— Нет, — несколько растерянно отозвался ленинградец. — А что, должен?
— Да уж не знаю, как и сказать, — хохотнул полковник. — А оркестр Гарри Роя слыхал?
— Не слыхал…
— И даже Глена Миллера ни разу не слушал?
— Ну уж этого-то… Кино смотрел, трофейное… как же его?
— «Серенада солнечной долины», — весело расхохотался гость. — Только это не трофейный фильм, а союзнический… ну, тогда был союзнический, пока не стал вот, откровенно вражеским. Ладно! Вот тебе пластинки, вот — список с краткими аннотациями. Разбирайся, запоминай, слушай. Радиолу, извини, не привез — тяжело уж больно тащить, да и дорогая. Обойдешься и патефоном. Как хозяйка уйдет, сразу же выставляй его на подоконник и жарь… ну, в смысле — крути пластинки.
— Хорошо, — справившись с собой, невозмутимо кивнул Василий. — Дни напролет буду патефон слушать. Только, может, поясните — это все к чему?
— А к тому, милый мой, что главврач профилактория — меломан!
— Ага… понятненько.
— Мало того — немец! У тебя как с немецким, не забыл?
— Да помню еще. А что еще про немца этого известно?
— Да почти ничего. Попал в плен, хотя в общем-то и не военный вовсе, в Дальлаге находился… оттуда и наш областной начальник, Сытиков, который… в общем, ты понял.
Капитан молча кивнул.
— Известно, что немец этот врач от Бога… Что без его слова ни одно дело в профилактории не решается. Филиппов ему большую волю дал. На этом мы и сыграем! И ты, Вася, в этой партитуре первой скрипкой будешь, усек?
Глава 18
30 июня 1948 года. Колхоз «Рассвет»
ЗООТЕХНИК ИЗ ХАБАРОВСКА
