изучить трехмерный план исследованной части лабиринтов Геенны и прослушать сводку последних новостей Нового Эдема. Комфортный прогулочный флаер-яхта летел абсолютно бесшумно, над силовым колпаком мерцало звездное небо, в салоне звучала одна из классических симфоний Уильямса…
– А что жену на охоту не взял? – спросил Троост.
– Да ну ее. Говорит – скучно.
– А дети?
– Тоже.
В отличие от Трооста, Хаусер прилетел на Новый Эдем всем семейным кланом – с женой, сыном, женой сына, старшей дочерью, первым и третьим мужьями старшей дочери (второй полететь не смог), младшей дочерью, двумя внуками и двоюродным племянником. Но спортивной охотой в этой ораве увлекался только глава семейства – остальные предпочитали загорать на эдемских пляжах, прогуливаться по тенистым кущам и, конечно, нежиться в онсэне Гихон – знаменитых геотермальных источниках.
Именно ради них многие туристы и прилетают на Новый Эдем. Все остальное вполне можно найти и на Земле, а вот такого грандиозного природного комплекса бассейнов и водопадов на родной планете нет. Воды Гихона насыщены минералами, пенятся и бурлят, как в гигантском джакузи, и даже вкус имеют ощутимо сладкий.
Но сам Хаусер в Гихоне пробыл всего два дня. Повалялся на горячих камнях, спустился в бочке по Иерихонскому водопаду, поплавал в подземных реках, прошелся по дну Лазурного озера, поел природного супчика из Великого Термального Котла и двинул на охоту – добивать Большой Эдемский Шлем.
Троост, который к тому времени уже облазил весь Гихон и не нашел никакой любопытной фауны, если не считать нескольких видов рачков-хемотрофов, охотно присоединился к приятелю. Что поделаешь, среди всех возможных видов отдыха Маартену Троосту интересны лишь те, что связаны с живой природой.
Геенна расположена не так уж далеко от Гихона. Всего четыреста километров к юго-востоку. Там находятся крупнейшие на Новом Эдеме горы – Эмпириды. Под их основным хребтом раскинулся колоссальный пласт известняка, в котором за миллионы лет и образовался гигантский карстовый лабиринт.
Более двух тысяч проходов, свыше пятисот подземных залов и около трехсот глубочайших шахт, ведущих в самые недра планеты. Геенну исследуют уже почти полтора столетия, но на карту до сих пор нанесено всего тридцать процентов ее общей территории. А некоторые спелеологи полагают, что и того меньше – есть теория, согласно которой под известной Геенной находится еще и второй слой, даже более обширный, чем первый.
Флаер приземлился возле одного из второстепенных спусков. Обычные туристы здесь бывают редко – малоизученные территории, свободного допуска нет. Безопасность не гарантирована, необходим сертификат спелеолога-спортсмена.
Хаусер облачился в защитный комбинезон с респираторной маской. Троост остался в своем всегдашнем – там имелись все необходимые средства защиты. Стоя на пороге, они оба несколько секунд моргали, пока глаза переключались на ночное зрение. Вдаль по туннелям унеслись дроны- разведчики.
– Ну что, будем на связи, – махнул рукой Хаусер, уходя налево. Троост двинулся направо.
Охота на каждого зверя каждого Большого Шлема ведется по строго определенным правилам. Просто добыть животное несложно – нашел через спутник, подлетел сверху, застопил, сфотографировался. Если есть желание – взял соскоб, чтобы затем клонировать кусок мяса и отведать добычу на вкус. Все.
Но так может каждый дурак. Это совсем неинтересно. И неспортивно. Поэтому Охотничий Клуб давным-давно выработал строгие правила для каждого вида добычи. Только соблюдая их от и до, можно заработать достижение в Лиге Спортивной Охоты.
Карнафа, например, нужно непременно выманивать на открытое место, злить до кровавых глаз, дожидаться, пока он разгонится, и только в самый последний миг стопить. Чистейшая победа – если карнаф упал менее чем в метре от твоих ног.
А акавиша нужно тропить. Разыскать в бескрайних просторах Геенны его следы, а потом долго идти по ним, пока наконец не найдешь самого хозяина. После этого либо схватка, либо короткое преследование – и выстрел! Бить надо непременно в головогрудь – брюхо акавиша огромно и не содержит жизненно важных органов, а лап у него целых десять и паралич одной или двух опять-таки некритичен.
Разумеется, боевое оружие применять нельзя. Убить или хотя бы травмировать добычу – настоящий позор для охотника-спортсмена.
Первое время Троост и Хаусер постоянно перекликались. Потом Хаусер заметил в ультрафиолетовом свете смазанные липкие отпечатки и с головой ушел в выслеживание добычи. Он по-прежнему присутствовал в угловом субэкране на визоре Трооста, но в разговор больше не вступал.
Троосту и самому стало не до этого. Он опустил на лицо респиратор, чтобы защитить кожу и дыхательные пути. Здесь, рядом с поверхностью, воздух еще пригоден для дыхания, но чем глубже, тем больше в нем становилось сероводорода. Подземные реки Геенны молочно-белы из-за серной кислоты.
Именно благодаря кислоте и сероводороду эти пещеры и кишат жизнью. Стены покрыты склизкими колышущимися коврами, на которых пасутся стада насекомых. Эти ковры – сложные колонии бактерий. Настолько сложные, что некоторые таксономисты даже предлагают считать их многоклеточными… не животными, конечно, не растениями и не грибами, а совершенно другим царством.
Эти бактериальные колонии питаются сероводородом и сами, в свою очередь, дают пропитание множеству существ. Они – основа пищевой цепочки
