выглядят целиком.
– Ну что, есть в рисунке ошибка или нет? – волновался Каладин.
– Он точный, – сказала Шаллан, рисуя, – просто странный. Судя по тому, что я помню, ближайшие к нам плато должны располагаться дальше к северу. Там есть несколько в точности такой же формы, но в зеркальном отражении.
– Вы так хорошо помните карты?
– Да.
Он не стал давить. Судя по увиденному, она, скорее всего, говорила правду.
Шаллан покачала головой:
– Какова вероятность того, что у нескольких плато окажется такая же форма, как у плато в другой части равнин? Не у одного, а у целой группы…
– Равнины симметричны, – бросил Каладин.
Она застыла:
– С чего ты взял?
– Я… видел сон. Плато в нем образовывали огромный симметричный узор.
Она опять посмотрела на свою карту, ахнула и быстро записала несколько слов на полях.
– Киматика.
– Что?
– Я знаю, где паршенди. – Ее глаза широко распахнулись. – И Клятвенные врата. Центр Расколотых равнин. Я все поняла… я могу почти все нанести на карту.
Он вздрогнул:
– Вы… что?
Она резко вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза:
– Нам надо вернуться.
– Да, я знаю. Великая буря.
– И не только. – Шаллан встала. – Я слишком много знаю, чтобы погибнуть здесь. Расколотые равнины и впрямь представляют собой узор. Это не разновидность природного рельефа. – Ее глаза сделались еще больше. – В центре равнин был город. Что-то его разрушило. Оружие… Вибрации? Как песок на пластине? Землетрясение, от которого разломились скалы… Камень превратился в песок, и во время Великих бурь ветра полностью выдули его из расщелин.
У нее был до странности отрешенный вид, и Каладин не понял даже половины из сказанного.
– Надо достичь центра, – проговорила Шаллан. – Я могу отыскать его, сердце этих равнин, следуя узору. И там будут… разные вещи…
– Тайна, которую вы ищете, – понял Каладин. Что она упомянула чуть раньше? – Клятвенные врата?
Она густо покраснела.
– Надо двигаться. Ты ведь утверждал, что у нас осталось мало времени? Честное слово, если бы кое-кто не тратил время на болтовню и не отвлекал нас, уверена, мы бы уже были дома.
Он выгнул бровь, и Шаллан, широко улыбнувшись, указала, куда идти.
– Кстати, теперь я буду вести.
– Наверное, это к лучшему.
– Впрочем, – продолжила веденка, – если вдуматься, может быть, лучше бы вел ты. Тогда мы могли бы отыскать путь к центру случайно. Если бы не очутились в конце концов в Азире.
Каладин коротко рассмеялся, потому что решил, что так надо. Однако внутри у него все рвалось на части. Он потерпел неудачу.
Следующие пара часов оказались мучительными. Через каждые два плато они останавливались и Шаллан обновляла свою карту. Так было правильно – они не могли рисковать и снова заблудиться.
Просто на это тратилось слишком много времени. Даже если они перемещались от рисунка к рисунку так быстро, как только могли – почти бежали всю дорогу, – все равно это происходило слишком медленно.
Каладин переминался с ноги на ногу, наблюдая за небом, пока спутница снова дополняла свою карту. Веденка ругалась и ворчала. Она даже смахнула каплю пота, которая упала с ее лба на бумагу, что делалась все более мятой.
«До бури осталось, наверное, часа четыре, – подумал Каладин. – Мы не успеем».
– Я снова попытаюсь позвать разведчиков, – предложил он.
Шаллан кивнула. Они вошли в ту часть равнин, где разведчики-прыгуны Далинара наблюдали за появлением новых куколок. Надежда, что удастся до них докричаться, призрачна. Даже если Каладину и Шаллан повезет и они наткнутся на один из отрядов, капитан сомневался, что у разведчиков найдется
