правило соблюдалось не всегда.
Владелица провела Вакса вверх по лестнице, в маленькую комнату на втором этаже. Из мебели здесь была лишь кушетка для массажа. Но Шапау не лежал на ней. Он расхаживал туда-сюда возле запертого на задвижку окна в дальней стене, раздражая массажистку, которая стояла неподалеку, скрестив руки. На стуле у стены сидел пожилой мужчина. Металлические флаконы в его карманах – Вакс видел тонкие рассеянные лучи, указывающие на хлопья, плавающие в жидкости, – выдавали в незнакомце алломанта.
Вакс удивленно вскинул бровь. Шапау заплатил за частный сеанс. Откуда у него такие деньги? Заметив Вакса, извозчик замер, потом взгляд его метнулся к пистолетам на поясе законника, и Шапау рухнул на колени, заливаясь слезами.
Пожилой гасильщик поднялся, громко щелкнув суставами.
– Я сделал все, что мог, госпожа Халикс, – сообщил он хозяйке. – Но этому человеку не нужна алломантия. Ему нужен врач.
– Он ваш, – повернувшись к Ваксу, сказала госпожа Халикс. – Заберите его отсюда. Он тревожит моих людей.
Вакс пересек комнату и присел рядом с Шапау. Коротышка вздрогнул.
– Шапау, – окликнул Вакс. – Посмотри на меня.
Извозчик поднял голову.
– Как зовут твоего пса? – спросил Вакс.
– Моего… у меня нет пса. Он умер несколько лет назад.
Что ж, неплохо. Это не замаскированная Кровопускательница, если только кандра не сообразила расспросить случайного извозчика о его домашних любимцах – прежде чем убить и принять его обличье.
– Что произошло? – спросил Вакс. – Почему ты здесь?
– Чтобы забыть то, что я увидел.
– Гашение так не работает, – возразил законник. – Оно не лишает воспоминаний.
– Но разве мне не должно было стать лучше?
– Зависит от эмоций, которые ты переживаешь. И от искусства гасильщика. – Вакс взял извозчика за плечо. – Что ты видел, Шапау?
Тот моргнул покрасневшими от слез глазами:
– Я видел… себя.
В кабинете Араделя, конечно, не оказалось. Это место предназначалось, как он говорил, «для того, чтобы великим лордам было где присесть, когда те являются, чтобы подать жалобу главному констеблю».
Мараси нашла его на крыше участка, где Арадель слушал донесения двух алломантов-стрелков, которые провели разведку в городе. Мараси, Ме- Лаан и несколько лейтенантов вежливо дожидались поблизости, и до них долетала большая часть новостей: «На улицах по-прежнему тысячи людей, милорд. Они собираются в пивных. Не идут домой…»
Арадель слушал, упираясь обутой в сапог ногой в невысокую стену по периметру крыши. Туман по-особому клубился вокруг каждого стрелка, отзываясь на то, как он использовал алломантию. Наконец главный констебль их отпустил. Алломанты не были настоящими констеблями – скорее, наемными работниками. Они хранили верность своим Домам. Или, в некоторых случаях, своим кошелькам.
Спрыгнув с крыши здания, главный констебль повернулся к поджидавшим его лейтенантам.
– Подготовьте людей к зачистке пивных, – негромко приказал он.
– Сэр? – не поняла одна из женщин.
– Мы их закроем. – Арадель вскинул указательный палец. – Сначала те, что на прогулочных набережных, потом займемся теми, что на улицах поменьше. Мы не сможем начать, пока я не получу от губернатора разрешение на введение в октанте военного положения, но я хочу, чтобы констебли были готовы выступить, как только мы получим известие.
Лейтенанты побежали выполнять приказ. Арадель глянул на Мараси, и та будто увидела в нем что-то от его предка – солдата, принявшего мученическую смерть во времена Вознесшейся Воительницы. В другую эпоху этот человек наверняка стал бы боевым генералом, а не полицейским.
– У вас что-то есть для меня, лейтенант Колмс? – спросил он, подзывая ее к себе.
Ме-Лаан осталась стоять, сунув руки в карманы брюк, на ступеньках лестницы.
– Наша убийца, сэр. – Мараси протянула папку – Она выбралась из собственной могилы после того, как ее «казнили» за действия, повлекшие наводнения на востоке. А несколько дней спустя неподалеку нашли кости и объявили об осквернении могилы. Разве мог кто-то предположить, что один из святых Безликих Бессмертных вселился в тело убийцы и преступника?
Арадель выдохнул – тихо, со свистом. На прогулочной набережной позади него, невзирая на поздний час, в свете уличных фонарей двигались тени.
– Выходит, это все – ее рук дело?
– Простите, сэр, но я бы сказала, что в происходящем скорее виноваты недостойные условия труда в городе. Вместе с тем, Кровопускательница,
