– Разве Ты не сказал, что пребываешь повсюду?
«Моя суть, да. Но то, чем я являюсь… сложнее, чем ты мог бы предположить».
– Быть Богом сложнее, чем смертный мог бы предположить? – уточнил Вакс. – Какая неожиданность.
Гармония тихонько рассмеялся.
«Погоди-ка, – подумал Вакс, – я что же, продемонстрировал сарказм самому Богу?»
«Именно так, – подтвердил Гармония. – Все в порядке. Лишь немногие ведут себя со мной таким образом, даже среди кандра. Мне это нравится. Как в старые времена. После Кельсера… ну, я нечасто подобное испытывал».
– Ты можешь слышать мои мысли? – спросил Вакс.
«Когда серьга в твоем ухе, да. Моя способность слышать тебя происходит от Охранителя, а способность говорить с тобой – от Разрушителя. У каждого была всего лишь половина. Это всегда сбивало меня с толку.
Как бы там ни было, я знаю, что ты читал книгу юного Лестиборнеса. Меня не радует то, что он ее написал, но я не смог ему запретить. Остается надеяться, что Марш поступил мудро, передав ее тебе. Кровопускательница использует гемалургию, но тем способом, который не должен быть ей доступен. У кандра нет алломантических или ферухимических способностей. Она научилась их забирать и применять, чтобы сохранять облик кандра.
К счастью, ее возможности ограниченны. Она может использовать только один штырь за раз, иначе сделается доступной моему контролю. Если она меняет штыри, ей приходится это делать, вырывая единственный и падая на другой, чтобы поглотить его и вернуть себе разумность.
Не знаю, что за игру она затеяла с этим городом. Меня это тревожит. Она изучала поведение людей на протяжении веков. И она что-то задумала».
– Значит, я должен ее остановить.
«Я пришлю тебе помощь».
– Полагаю, учитывая источник помощи, это будет впечатляюще.
Гармония тихонько вздохнул. Мысленным взором Вакс внезапно увидел существо, которое стояло, сцепив руки за спиной, и перед Ним простиралась вечность, переходящая во тьму. Высокий, в просторном одеянии, обращенный к Ваксу спиной, почти видимый и отчетливый и вместе с тем каким-то образом совершенно непознаваемый.
«Ваксиллиум, – снова заговорил Гармония. – Я попытался тебе это объяснить, но ничего хорошего не вышло, похоже. Руки мои связаны, и сам я скован».
– Кто связал руки Бога?
«Я это сделал сам. Во мне содержатся и Разрушитель, и Охранитель, – пояснил Гармония. – Опасность того, что я несу две эти противоположные друг другу силы, заключается в том, что я вижу обе стороны – жажду жизни и жажду смерти. Я равновесие. И в какой-то степени я нейтралитет».
– Но Кровопускательница была одной из Твоих, а теперь она действует против Тебя.
«Она принадлежала Охранителю. Теперь перешла к Разрушителю. И то и другое необходимо».
– Убийцы необходимы, – ровным голосом произнес Вакс.
«Да. Нет. Необходимы потенциальные убийцы. Ваксиллиум, я – та личность, с которой ты разговариваешь, – разделяю твое негодование. Но силы, которые воплощены во мне, сама моя суть – все это не позволяет мне принимать какую-либо сторону.
Я и без того опасаюсь, что сделал жизнь людей слишком легкой. Этот город, безупречный климат, почва, которая постоянно обновляется… Лет сто назад вы должны были изобрести радио, но оно вам не понадобилось, и вы не стали напрягаться. Вы проигнорировали авиацию и не можете укротить дикие земли, потому что не озаботились тем, чтобы как следует разобраться в орошении или удобрении земель».
– Ра… радио? Это что такое?
«Вы не занимаетесь исследованиями, – не обращая внимания на растерянность Вакса, продолжал Гармония. – И с чего бы? У вас здесь есть все, что только может понадобиться. Вы почти не продвинулись в технологиях – от того уровня, который заложен в моих книгах. Но вот другие, которые были почти уничтожены…
Я совершил ошибку, теперь мне это очевидно. Я по-прежнему делаю много ошибок. Страдает ли от этого твоя вера, Ваксиллиум? Тревожит ли тебя тот факт, что твой Бог ненадежен?»
– Ты никогда не провозглашал себя непогрешимым, насколько я помню.
«Нет. Такого я не делал».
Вакс почувствовал тепло, как от костра, будто внутренность кареты разогревалась, стремясь к немыслимым температурам.
«Я не выношу страданий, Ваксиллиум. Мне ненавистно, что существам вроде Кровопускательницы необходимо позволять делать то, что они делают. Я не могу их остановить. Ты можешь. Умоляю тебя сделать это».
– Я попытаюсь.
«Хорошо. И кое-что еще…»
