Откинувшись на спинку кресла, Иден рассмеялся глубоким, с бархатистыми переливами смехом. Несколько секунд боролась с собой, давилась, кашляла в кулак, чем вызвала у Идена новый приступ веселья. Палач посоветовал мне купить настойку от першения в горле, и я рассмеялась.
Вечер прошел удивительно тепло. Мне даже показалось, что я сплю. Обходительный, галантный Иден ухаживал за мной за столом, непринужденно беседовал ни о чем. Шутил, иногда весьма язвительно, иногда безобидно. Ему было явно приятно находиться рядом со мной. Я тоже получала удовольствие от общения с ним. А когда он предложил прогуляться по ночным улицам (в этом году иллюминация столицы хороша как никогда), я растерялась. Палач был совершенно другим – открытым, доступным, живым. Нет, он не стал слабым, он был все так же опасен, уверен в себе, но этот Иден мне нравился.
Глава 6
Из ресторации я вышла все с тем же ощущением нереальности происходящего. Иден предложил мне опереться на его руку. И мы пошли по освещенной разноцветными огоньками площади.
Отблески иллюминации отражались в окнах рестораций, скакали по гладкой, очищенной заклинаниями мостовой, прыгали по сугробам на заметенных снегом клумбах. И над всем этим царила невесомая башня Розы. Она не давила, а повелевала, создавая атмосферу праздника, которая передавалась гуляющим парочкам и одиноким господам, расцвечивая их лица улыбками.
Меня тоже захватило очарование башни. Шагая рядом с Иденом, я мечтала лишь об одном – не проснуться. Давно не было так хорошо, спокойно и уютно.
Я задумчиво посмотрела на Идена; палач кивнул, указывая на улицу, уходящую с площади:
– Прогуляемся?
Улыбнулась в ответ, и мы пошли дальше.
Гуляли долго, почти не говорили. А зачем слова, если нам просто хорошо молчать вместе. Я озябла, Реган заметил это. Остановил пролетку (свой экипаж он отпустил).
А потом случилось то, что превратило чудесный вечер в кошмар. Экипаж сворачивал на улицу, где находился особняк палача, когда лошадь, захрипев, забила в воздухе копытами и упала. Кучер соскочил с козел и задал стрекача, не слишком заботясь о сохранности своего имущества.
Я не видела этого, но эхо буквально вопило, повторяя на разные лады топот сапог кучера по мостовой, осторожные шаги, раздающиеся, казалось, со всех сторон.
– Пригнитесь! – Иден столкнул меня с сиденья, силой придавил мою голову к коленям, заставил закрыть ее руками. – Не высовывайтесь! Если полезут в карету, бейте и бегите. – Тихий язвительный смешок. – У вас это хорошо получается.
С шорохом лег на пол плащ Регана, раздался характерный звук плетеной кожи и стали.
Я приподняла голову.
Палач, поглядывая в окно, перебирал в пальцах кнутовище.
– Все поняли?
Я кивнула и поспешно добавила, прислушиваясь к эху:
– Их пятеро, окружили!
– Знаю.
В ответ на мой удивленный взгляд Иден показал мне перстень.
Ясно, моя помощь не нужна.
– Пригнитесь! – раздраженно повторил Иден и вышел из кареты.
Он не спешил, специально нарочито громко стукнул дверцей.
Донесся звук хлесткого удара, щедро приправленный магией и сталью.
Не смогла удержаться, не было сил сидеть, слушая звуки, которые раздавались снаружи. Эхо превращало недавнее прошлое в какофонию, от нее начинало ломить виски. Нам с птицей было очень страшно, но я все равно отодвинула шторку и выглянула в окно.
Жуткое и красивое зрелище!
На нас напали наемники. Троица подонков, превосходно владеющих боевыми плетями, действовала как единое целое. Чувствовался многолетний опыт и практика. От одной мысли, где и на ком они могли отточить свои навыки, мне становилось нехорошо. Иден ничуть им не уступал. Его кнут свивался, разворачивался, обрастая острыми лезвиями, оставляя рваные раны.
Столярный диск, да?
Прикрыв глаза, я вспомнила травму, едва не убившую Идена. Это был кнут палача или боевая плеть наемников. Я успела заметить, что оружие противников Регана тоже снабжено выдвигающимися по желанию лезвиями.
Именно этот момент выбрало эхо, чтобы донести до меня приближающиеся, крадущиеся шаги с другой стороны экипажа. Дверца распахнулась, и на меня глянул худощавый наемник с мечом в руке. За его спиной маячил второй. Маг.
– А ну, пошли… – Это все, что успел сказать наемник, прежде чем, получив удар в пах, скорчиться на мостовой.
